Натали Де Рамон: Пропуск в райский сад

Толпа напряженно расступилась, давая нам пройти. Мои бывшие коллеги по каналу воспользовались мгновенной паузой и моментально тоже оказались у лестницы, но пока еще не с нами рядом.

— Так ты все-таки его сын? — шепнул Марку Аристид, косясь на Бетрава.

— Какие глупости!

— Жалко, — отреагировал он и, обернувшись, жестами поманил своих сотрудников.

— Ну чего вы там возитесь? — недовольно сказал Бетрав, достал из кармана диктофон, спустился на пару ступеней и протянул его мне. — На-ка, включай, ты лучше меня с ним управляешься.

Это был диктофон Лолы, который я совсем недавно подарила ей на день рождения.

— Что там записано? — спросила я.

В переполненном холле висела пугающая тишина.

— Так бери и включай, узнаешь. — Бетрав протягивал мне диктофон. — Ну, чего не берешь? Это же не взрывное устройство.

— Жак, — сказал Марк, — дай мне. Я включу. Я тоже умею им пользоваться.

— Погодите, погодите, господа! — Аристид замахал руками. — Тут ведь голос доктора Дакора, офицер?

— Что же еще? — ответил вместо Бетрава Марк. — Разве не ясно? Жак, ну дай мне или сам включи!

— Минуточку, минуточку! — Руки Аристида снова запорхали. — Умоляю, одну минуточку! Согласитесь, офицер, ничего же не изменится, если мы послушаем голос доктора Дакора ровно через минуту? — И, не дожидаясь ответа, воскликнул: — Моник! Быстренько! Приведи их в порядок!

Та, как фокусник, развернула свой чемоданчик и уже держала пуховку.

— Нашу Соланж и Дени? Или всех троих?

— Троих! И поживее! Ну, чего стоишь?.. Из толпы полетели возгласы:

— Правда, чего застряла, Моник?

— Пошевеливайся!

— Жандарма необязательно!

— Не, припудри, чтоб рожа не бликовала!

— А у Дени выдели синяк!

— Нет! Замажь!

— Давай-давай, крошка, пошевеливайся!

— Да это же класс! Сеанс одновременного макияжа на трех лицах! Достойно Гиннесса!..

Моник, прыгая со ступеньки на ступеньку, действительно одновременно гримировала нас троих.

— Черт знает что… — бурчал Бетрав. — Ну и выдумали…

Марк молча сопел. Я тоже молчала. Звуковик прикреплял всем микрофончики. А Аристид очень тихо, но с воодушевлением нашептывал мне на ухо:

— Не волнуйся! Канал сразу же внесет за тебя залог! Ты беременна, суд проявит снисходительность. Ну, Марку, конечно, придется посидеть, но общественное мнение, хороший адвокат…

— Все, хватит шептаться! И хватит на мне рисовать, — резко заявил Бетрав, отстраняясь от визажистки. — Все, все! Спасибо, Моник!

Аристид окинул всех оценивающим взглядом и скомандовал, обернувшись к сотрудникам:

— Работаем, работаем, господа! Офицер! — Он картинно протянул руки к Бетраву. — Позвольте мне воспроизвести эту эпохальную запись. Пожалуйста, диктофон!

Бетрав с сомнением посмотрел на него, встретился взглядом со мной, с Марком…

— Лучше я, — сказал Марк. — Давай агрегат сюда.

— Да ладно уж, я сам. Ну и цирк вы тут мне устроили. — Бетрав вздохнул и нажал кнопочку диктофона.

Все и всё замерло.

Шелест и какие-то отдаленные звуки на записи. Так страшно мне еще не было никогда в жизни. А потом смех Бруно. Тихий и слабый, но этот мурчащий бархатистый смех невозможно было перепутать ни с одним другим. Бруно не произносил ни слова, лишь смеялся и смеялся…

Я с отчаянием смотрела на Марка, он смотрел на меня. Репортерское войско по-прежнему напряженно безмолвствовало, и смех Бруно продолжал разливаться в полной тишине.

— Вы чего кислые-то такие? — переводя взгляд с меня на Марка, тихо спросил Бетрав. — Он же смеется!

— Но, кроме смеха, еще что-нибудь будет, офицер? — поинтересовался Аристид. — Или это все?..

— Да он же свихнулся! — вдруг выкрикнул кто-то. — Разве не ясно?

И остальные сразу заорали:

— Мадам Омье, сумасшествие мужа изменило ваши планы?

— Кто отец вашего ребенка?

— Как вы сблизились с Дени?

— За какую сумму вы продали «бугатти»?..

А смех Бруно по-прежнему разливался из диктофона.

— Прекратите! — рявкнул Бетрав, да так, что все притихли. — Иначе быстро у меня окажетесь в участке за нарушение общест… — Он осекся, потому что зазвучал голос Бруно;

— Невероятная глупость, офицер! Дико смешно! Какого лешего я полез на этот дом? А все из-за Ришелье, из-за этого пройдохи! Чтоб его! Ага, из-за Ришелье! Говорю же, мы решили за него выпить наверху, на крыше, потому что там, с крыши, виден замок, где он бывал. Мы с Марком залезли на леса. Марк — славный парень, душа нараспашку. Они ремонт затеяли у себя. Крыша разобрана. Ну и леса стоят. Вот мы на них и полезли повыше, чтобы этот самый замок разглядеть. Я шел впереди с кувшином. Марк сзади, тащил стаканы и второй кувшин. Я свернул по лесам за угол дома и вдруг услышал, как Марк с кем-то стал болтать. Мне, ясное дело, любопытно: с кем? Мы ж выпить собрались за Ришелье, какого черта он там с кем-то треплется? Я замедлил шаг, обернулся и увидел внизу старикашку, грязного такого, замурзанного. Этот старикашка мочился на розовый куст и глубокомысленно объяснял Марку, что он сейчас очень занят, потому как общается со сферами, а жидкость — суть вселенское вещество! — Бруно хохотнул опять. — Представляете, офицер, человек мочится и философствует! Жидкость — вселенское вещество!.. Но это же дико смешно!.. Почему вы опять не смеетесь?.. В общем, я тогда очень развеселился, захохотал и вдруг понял, что теряю равновесие…