Элис Маккинли: Берегитесь — женщина!

Чарлз благодарно кивнул. Чокнулись, выпили. После полуночи стали расходиться. Христиан оставил Малыша в трактире. Зачем идти домой, когда можно и тут отлично переночевать!

И все же, несмотря на сказанное, Чарлз, засыпая, пожалел, что лежит в кровати один. Ну ничего. Если девица и вправду та, за кого себя выдает, то дело на том не остановится. Днем позже, днем раньше — какая разница?

Ему не спалось. Слова Христиана не шли из головы. «Береги сердце, друг мой». Веснушка все знает! Верно он подметил. Действительно, Чарлзу в отличие от большинства мужчин нравились волевые, решительные женщины, которые всегда точно знают, чего хотят. А эти сантименты, да бог с ними. Томные взгляды, лукавая робость, нет. В любой представительнице прекрасного пола живет заядлая интриганка. Большинство женщин, прячась за масками простушек, глупышек, делают с мужчинами что хотят. Именно поэтому и следует уважать тех немногих, кто не прячется и играет в открытую. Секс так секс. Любовь так любовь. Семья так семья. Но уж очень редко открытость совмещается с нормальными намерениями. Это вроде знаменитого тезиса: «гений и злодейство две вещи несовместные!» Либо она хочет замуж и плетет сеть интриг, имеющих целью достичь семейного счастья, либо не скрывает намерений, но тогда уж не обессудьте, речи быть не может о чем-то заурядном, привычном. Вот и выбирай. С первыми противно с самого начала: пока до дела дойдет и видеть не захочешь, со вторыми — как на пороховой бочке, никогда не знаешь, рванет сейчас или чуть позже. Но одно известно заранее — нормальной жизни, брака за этим не последует. Тут главное не влюбиться. Вот уж мука действительно. Сердцу не прикажешь, оно ведь не чугунное. Что за мысли лезут в голову. Чарлз попробовал посмеяться над собой — не помогло. Страшная тревога нарастала внутри, и причиной ее был один аргумент. Ведь я заметил Алекс первым! Следовательно, что-то уже зашевелилось в груди, раз ни с того ни с сего выделяешь из всей группы единственную девушку. Уж не то ли самое закралось в душу, чего следует опасаться? Чарлз уже чувствовал, как закипает внутри протест. И чей-то грубый голос шептал на ухо: не ходи завтра, забудь. Но тут же другой голос, еще более грубый, нашептывал: трус, жалкий трус! Женщина — да еще какая! — предлагает себя, а ты боишься! И Чарлз решил: пойду.

— Куда ты ходила? — спросил Джо, неприятно наморщив лоб, словно испытывал отвращение к предстоящему разговору.

— Мне понравился экскурсовод. — Алекс кинула сумочку на кровать и, сняв шляпу, вынула из волос шпильки. Пшенично-золотистые кудри рассыпались по плечам легко и непринужденно, и Джо почувствовал, как гнев отступает.

— Наш экскурсовод? Этот громила Чарлз?

— Совершенно верно.

— Да что ты в нем нашла?

— То, чего в тебе никогда не найдешь.

Джо смутился. Зачем она вот так о его болезни? Кто виноват?

— Извини, Алекс, я ведь уже просил… — Его голос дрогнул, пальцы непослушно заерзали в карманах брюк.

Впрочем, она, видимо, была сегодня не в духе, поэтому слова мужа тут же вызвали всплеск эмоций.

— А что? Стесняешься? А ведь в нашем контракте не было пункта, согласно которому я обязана молчать о твоей импотенции.

Джо опустил глаза. Зачем она мучает его, издевается? Хотя первый раз, что ли?

— Твой папаша отлично все придумал, — продолжала Алекс. — Просто великолепно. И даже то учел, что для, скажем так, репродуктивности нашей семьи мне придется от кого-то забеременеть. Парень здоров как бык. Судя по всему, у него хорошая наследственность. И к тому же одно из условий нашего брачного союза — моя полная свобода. Я женщина, Джо. Нормальная женщина, черт возьми! А он мне понравился. Чего ждать у моря погоды?

Пока говорила, Алекс уже успела раздеться донага и теперь искала полотенце в нижнем ящике комода. Джо глядел на нее как завороженный. Нет, никогда ему не обладать этим телом, отличающимся совершенством линий. Нет, не чувствовать, как шелк волос касается пальцев.

— Я же просил не раздеваться при мне! — почти простонал он. — Я же просил! Ну зачем ты так?!

— Извини. — Алекс завернулась в найденное наконец полотенце. — Я и забыла.

— Ничего ты не забыла! Ты все делаешь специально! Знаешь, что мне тяжело, и издеваешься!

Алекс вспыхнула, взгляд ее выражал какую-то странную смесь чувств: долга, жалости и презрения. Причем последнее она пыталась скрыть, но безуспешно.

— Послушай, — голос ее был спокойным, уверенным, — я давно предлагала развод. Ты и сам понимаешь, что так продолжаться не может. Я вышла замуж не подумав. Ты поддался увещеваниям отца. Я все отлично понимаю. Но ты же знал, на ком женишься! Ведь знал! Собственно, на это и рассчитывал твой отец. Ему нужны внуки. Тебе — нормальная репутация. Точнее, репутация нормального. Отлично, ребята, а меня устраивают ваши миллионы, но я не обещала, что буду строить из себя невинность. Захочу, буду специально ходить голая по дому. И хоть умри от своего «не могу».