Берта Эллвуд - Сердце в подарок

— И выяснили, в чем именно заключается его предложение, — вновь жестко прервал ее Пьетро. — Я в курсе. Были поставлены под вопрос честность и неправильно понятая щедрость моего отца. Я считаю это оскорбительным. И даже не заикайтесь о том, что вы не воспользовались удобным случаем.

Оливия прикусила губу, отчаянно стараясь сообразить, как на это ответить. Он взирает на нее с ледяным упреком. Если Пьетро Мазини воспринял естественную озабоченность ее родителей, как оскорбление бесценного достоинства своей семьи, тогда что же он подумает, если выложить ему всю правду? Как объяснить, например, что ей вовсе не хотелось принимать «щедрое» предложение его папочки? И что только уговоры, и железная логика мамы и отца заставили ее все же неохотно согласиться на этот шаг. Ей же самой невыносимо даже думать об этом!

А в какую семью попадут они с мальчиком? Оливию вновь охватили мучительные сомнения. Мазини богаты и могущественны, считают себя лучше, кого бы то ни было. Если они похожи на Пьетро, то вся семейка будет воспринимать ее как хитрую мерзавку. Их интересует только сын Франко, а от матери ребенка они постараются побыстрей избавиться. Напуганная собственными мыслями Оливия выпалила:

— Ваш отец имеет право увидеть Теда. Было бы глупо с моей стороны отрицать это. Они ведь родственники. Но если мне что-то не понравится, я уеду, когда пожелаю, и увезу сына.

Получилось не совсем так, как она собиралась сказать. Но ведь приходится защищаться. Ей не хотелось бы ссориться. Да и вообще слишком поздно идти на попятную.

— Полагаю, нам следует прояснить кое-что, — сказал Пьетро ледяным тоном.

Все ее внешнее обаяние, подумал он, сплошное лицедейство. Стоит этой бессовестной женщине только открыть рот, и она подтверждает худшие подозрения. Надо же заявить такое — если ей что-то не понравится, то, даже получив все, на что могла бы рассчитывать, она исполнит свою угрозу и увезет внука от деда!

— Прекратите изображать из себя оскорбленную невинность! Мы оба прекрасно знаем, что за всем кроется холодный расчет, — резко произнес он. — Вы же забеременели с целью приобрести власть над нашей семьей? Не надо, можете не отвечать, — нетерпеливо бросил он, увидев ее раскрывшийся от удивления рот. — Сейчас это не имеет значения. — Пьетро с шумом втянул в себя воздух. — Я чуть ли не на коленях упрашивал отца не иметь с вами никакого дела, кроме надлежащего финансового обеспечения сына Франко. Но тот был непреклонен. И поскольку он болен, я пошел навстречу его пожеланию привезти вас с ребенком к нему. Но предупреждаю: одного слова, даже произнесенного шепотом, о том, что вы увезете его внука, достаточно, чтобы на вас обрушилось все могущество семьи Мазини. Мы добьемся через суд опеки над ребенком, и вы уедете ни с чем. Это я вам обещаю.

Лимонные деревца в керамических вазонах обрамляли террасу внушающей благоговение виллы «Красивый источник». Глицинии легкими голубыми облачками украшали белые мраморные колонны длинной аркады.

Шофер лимузина, доставившего их из аэропорта, открыл дверцу, и Оливия, глубоко вздохнув, с сожалением вышла из машины. У нее так сильно дрожали колени, что она с трудом держалась на ногах.

Здание виллы красовалось на фоне поросших густым лесом холмов, ее окружал парк во флорентийском стиле. С этого места открывался захватывающий вид на виноградные и оливковые плантации, на крыши крошечных деревенек, окружавших древние церкви, и на серебристую петлю реки далеко внизу. Да, в таких домах живут только очень богатые люди.

Однако на Оливию напали страх и растерянность, мешавшие должным образом воспринимать всю роскошь окружающего пейзажа. От волнения у нее заметно потемнели глаза. Даже теплое итальянское солнце не могло унять сотрясавший ее озноб. С того момента, как Пьетро высказал свою угрозу и заодно обвинил ее в том, что она в корыстных целях заманила Франко в ловушку, молодая женщина пребывала в панике и ощущала лишь холод и дурноту.

Дрожащими пальцами Оливия сжала пульсировавшие виски, но, услышав, что Тед захныкал, попыталась взять себя в руки. Не обращая внимания на Пьетро, наблюдавшего за тем, как шофер выгружал ее многочисленные пожитки и передавал их слуге в легкой белой куртке, она забралась обратно в лимузин, смахнув ресницами набежавшие слезы.

Крошка Тедди явно проголодался, он сучил ножками и засунул один кулачок в рот. Произнося какие-то веселые, успокаивающие слова, Оливия безуспешно пыталась расстегнуть ремни безопасности. Тем временем лицо Теда покраснело, а хныканье превратилось в неутешный плач.