Карен Брукс - Грешная святая любовь

Как и много другого, с внезапной яростью подумала Мэгги. Бесконечная вереница мужчин. Дядя Чарли, дядя Эд, дядя Джек…

- Я делала все, что могла, - продолжала Дайана, как будто прочитав мысли дочери, - и только ради тебя.

Маргарет закрыла глаза, в отчаянии подумав, что больше не хочет этого слышать. Она выросла под такие заклинания, постоянно слыша об их тяжелой жизни, о том, что мать посвятила ей всю свою жизнь…

- Скоро ты, наверное, тоже бросишь меня, как твой отец.

Полное горечи обвинение, как острием ножа, кольнуло сердце.

- Ты же знаешь, что я никогда не сделаю этого, мама.

Дайана улыбнулась.

- Ты хорошая девочка! - Наклонившись, она клюнула дочь в щеку и взглянула на часы. - О, посмотри, сколько времени! Давай же, дорогая. Дедушка Флеминг пришлет за нами машину, и плохо, если мы заставим его ждать. Надень что-нибудь яркое и жизнерадостное, хотя бы ради разнообразия.

Каждую пятницу после окончания рабочего дня на улицы Лондона выплескивался поток предвкушающих уик-энд сотрудников всевозможных учреждений, и все питейные заведения и бары быстро заполнялись завсегдатаями. Аллан и Брайан, еще с университетских времен привыкшие проводить вечер пятницы вместе, заняли два последних свободных места у отделанной красивым деревом стойки любимого бара.

- Добрый день, джентльмены, - приветствовал их знакомый бармен. - Как обычно?

- Да, - кивнул Брайан, но Аллан покачал головой.

- Мне коку.

- Коку? - Брайан недоуменно поднял брови. - В чем дело? Неужели на тебя так подействовала сегодняшняя стычка с этой девицей?

Аллан осторожно потрогал подбородок.

- А удар был неплох, - сердито признался он. - Заметно?

- Чуть-чуть. Вот здесь…

- Черт побери! - Аллан вытащил из поставленного перед ним стакана кубик льда и, завернув его в носовой платок, приложил к скуле. - Вдруг поможет. Уж очень не хочется объяснять деду происхождение синяка.

- А-а, - протянул Брайан, - теперь понятно. Не пьешь, потому что предстоит вечер со стариком, верно?

- Ну да. - Аллан слегка подвигал челюстью из стороны в сторону. - Ты что-нибудь понял в этой девице? Прохаживается, черт побери, демонстрируя все свои прелести, а потом закатывает сцену, потому что кто-то это заметил. Куда подевалась благопристойность?

- Благопристойность?

- Да. Благопристойность. Вырез поменьше, юбка подлиннее и вообще поменьше наружу.

Брайан в недоумении поднял брови.

- И это я слышу от человека, который лишь недавно расстался с мисс Ноябрь?

Действительно, с удивлением подумал Аллан. Разве его когда-нибудь интересовало, насколько обнажена женщина? Напротив, чем больше, тем лучше - если, конечно, она красива. Аллан встретился глазами с другом.

- То была мисс Декабрь, - с улыбкой ответил он. - Неужели ты помнишь такие мелочи?

Брайан хмыкнул.

- Еще бы! - Взглянув на Аллана, он нахмурился. - Синяк проступает. Тебе придется выдумать какую-нибудь правдоподобную историю.

Аллан вздохнул.

- Пропади все пропадом. Если дед спросит, расскажу правду. И, скорее всего, услышу, что мне досталось по заслугам.

- Старик совсем не меняется!

- В отличие от той женщины, - заметил Аллан с улыбкой, - мой дед всегда предсказуем.

Как, впрочем, и вечера в доме Флемингов, добавил он про себя. Сначала выпивка в старомодно обставленной гостиной. Бурбон для Аллана, минеральная вода для Каспара - с тех пор, как врачи запретили ему употреблять виски. Затем Эмили Коулсон, полнолицая домоправительница деда, пригласит их в столовую на «сбалансированный» диетический ужин из пересушенного риса, вареных овощей и резинового цыпленка. Десерт же своим видом, запахом и вкусом будет напоминать мыльную пену.

Потом старик закроет дверь за выражающей всем своим видом неодобрение мисс Коулсон, раскурит одну из своих бесконечных сигар - единственная слабость, которую он еще себе позволяет, уставится на внука слезящимися глазами и начнет очередную «лекцию месяца».

Начало будет посвящено теме «Окружающий нас мир - насколько лучше он был семьдесят лет назад». Потом последуют советы, как нужно управлять «Флеминг инкорпорэйтед», хотя за последние пять лет Аллан превратил основанную дедом небольшую фирму, известную в округе, в международную.

Но все это, как обычно, будет только прелюдией к любимой теме, всегда начинающейся словами: «Время идет, мой мальчик» и кончающейся заявлением о том, что Аллану скоро тридцать два и что пора бы ему остепениться.

Аллан улыбнулся. Он выслушает деда, не возражая, без малейшего раздражения. Он, Аллан Флеминг, человек, названный журналом «Дейли» «одиноким налетчиком», терпел эти ежемесячные лекции по самой простейшей, но и наисложнейшей причине - потому что он любит деда, а дед любит его. Хотя старик скорее проглотил бы язык, чем признался в этом.