Карен Брукс - Незваный гость

Утробно ревел пылесос, но до Трейси этот звук доходил как отдаленное жужжание, на фоне которого через наушники в нее вливался голос Брюса Спрингстина. Подпевая ему, она водила щеткой по ковру с длинным ворсом, отодвигая с пути потрепанную мебель.

Обитый ситцем мягкий стул скользнул вправо. Обшарпанный кофейный столик прижался к софе. Лампа, стоявшая на боковом столе, опасно наклонилась, но потом восстановила равновесие, как только пылесос втянул в себя пыль, крошки кекса и разноцветные кусочки мела под столиком. Некая золотая вещица блеснула за долю секунды до своего исчезновения в прожорливой пасти пылесоса.

— Черт побери! — Она выключила пылесос, сорвала с себя наушники и стукнула ногой противную машину. Трейси вскрикнула от боли, когда пальцы ее босой ноги врезались в неподатливый металл.

— Дональд Дэвид Магир!

В поле ее зрения появился ковыляющий, сосущий большой палец двухлетний малыш с огромными синими глазами, кудрявыми каштановыми волосами и ангельским личиком.

— Ма?? Печенье?

Трейси наградила его хмурым взглядом:

— Никакого печенья не получишь, молодой человек. Ты что, играл здесь с моим браслетом?

При звуке резкого голоса синие глаза наполнились слезами. Розовая нижняя губа задрожала. Трейси испытала отвращение к самой себе. Если ребенок, едва достигший двухлетия, уронил ценный браслет там, где его мог проглотить пылесос, разве же можно винить его за это? Очевидно, она оставила сверкающий золотой браслет-амулет в таком месте, где он мог ввести его в соблазн. Только бог знает, сколько раз он припрятывал ее ключи в разных укромных уголках дома. Браслет наверняка показался ему еще более соблазнительным.

— Ну прости, детка, — покаянно пропела она, обняла его и пощекотала, пока хихиканье не пришло на смену слезам. — Мамуля достанет его.

— Печенье? — с надеждой повторил он, почувствовав, что гроза миновала, и мать осознала свою вину.

Она хохотнула:

— О’кей, маленький хитрец, ты получишь печенье.

Она отнесла его на кухню, усадила на стул, дала шоколадное печенье и строго потребовала, чтобы он не сходил с места, пока не съест его.

— Никаких крошек в гостиной. Во всяком случае, пока я не уберу старые. О’кей?

— Кей, — торжественно согласился он, глядя на нее глазами, похожими на мерцающие заводи невинности, округлив свои розовые губки в маленькую дугу, чуточку изломанную в уголках. Когда он смотрел на нее таким образом — обманчиво нежно, ровно, мягко, так честно, словно был Авраамом Линкольном и Джорджем Вашингтоном в одном лице, — то становился вылитым отцом. Его слово тоже гроша ломаного не стоило.

Трейси вернулась в крошечную гостиную, с отвращением посмотрела на пылесос и развернула утреннюю газету, которую не успела еще посмотреть, потом вынула пылесборник.

— О, мой бог! — пробормотала она, погружая руку в противную грязь и пытаясь нащупать браслет. Она доставала обрезки бумаги, заколки для волос, целые горсти пыли. Со стоном она снова погрузила туда руку, и ее пальцы коснулись наконец чего-то холодного, металлического.

— А вот и он! — торжествующе воскликнула Трейси, дернула за браслет и засыпала мусором только что вычищенный ковер. Браслет был весь в грязи.

Не обращая внимания на раскиданный мусор, она села и стала рассматривать маленькие кусочки золота, напоминавшие о значительных событиях в ее жизни. Крошечный мегафон — это когда она была в группе поддержки любимой команды, миниатюрная «Статуя Свободы», появившаяся после ее поездки в Нью-Йорк, когда она уже училась в старших классах, четырехлистный клевер, подаренный Дугом, когда ей было семнадцать, и они официально стали женихом и невестой, сердечко, подаренное им же, когда они поженились, крошечная рождественская елочка с игрушками, которую он добавил к остальным брелокам во время их первого отпуска, и, наконец, золотой кружочек с выгравированной на нем датой рождения Дональда Дэвида, который ее родители принесли ей в роддом.

Вздохнув, Трейси надела браслет на руку. Он мог показаться неуместным в сочетании с коротко обрезанными, вылинявшими джинсами и пурпурной маечкой с короткими рукавами, севшей на два размера после последней стирки, но так, по крайней мере, она будет знать, где браслет, пока не закончит уборку. А потом она отнесет его наверх и положит в шкатулку с драгоценностями, вместе со свадебным кольцом и обручальным кольцом с крошечным бриллиантом — она почувствовала себя принцессой в ту лунную ночь, когда Дуг вручил ей этот подарок.