Борис Рябинин - Незваный гость

— Здесь Ивановы живут?

— Здесь, здесь. Входите.

Человек в шинели и с солдатским мешком за плечами пристально всматривался в Настасью Петровну.

— Вы не мамаша ли Петра будете?

— Я мамаша Петра. А вы уж не оттуда ли…

— Оттуда, мамаша, оттуда. С самого фронта. С сыном вашим вместе воевали. Привет от него привез.

— Ой, батюшки! радость-то какая!

Настасья Петровна засуетилась, не зная, куда усадить гостя.

— А я как вашу одежду увидела, форму, значит, меня ровно кто в сердце ударил. Сразу Петруша в мыслях… Ну, как он там, защитник наш дорогой? Жив? Здоров, стало быть?

— Жив, здоров, приказал кланяться. И чтобы, говорит, понапрасну не беспокоились…

— Да как же не беспокоиться?! Тоже, сказал: понапрасну… Война ведь! Материнское-то сердце все изболелось… Да чтоб ему, проклятому Гитлеру!..

Настасья Петровна всхлипнула и концом платка смахнула непрошеную слезу. Гость аккуратно положил мешок в угол, снял шинель. Он был подтянут, молод. Настасья Петровна любовно вглядывалась в его усталое, потемневшее с дороги лицо, но слезы мешали ей хорошо видеть его.

— Сын ваш герой, — степенно говорил гость, проходя в комнату. — Один в разведку ходит. Недавно благодарность от командования за храбрость получил.

— А у меня еще утром ножик упал, — сказала Настасья Петровна, — ну, думаю, обязательно гость будет. Так и есть. Вот Анюта обрадуется! Да вы присаживайтесь, сейчас я чаек вскипячу. Чаек попьем, а там и Анюта с завода явится. И Витюшка, внучек, тоже скоро прийти должен. Собаку он воспитывает, все науки с ней прошел, нынче в Красную Армию передает. Тоже от отца отстать не хочет!

От чая гость отказался, сказал, что спешит, однако к столу присел. Поговорили о делах фронтовых, о том, как идет жизнь в тылу. Солдат рассказал, что был ранен, лежал в госпитале (одна рука у него и сейчас еще была перевязана) и как выписался — сразу сюда, чтобы выполнить поручение товарища. Судя по всему, это был человек обстоятельный, на все имел свое суждение, Настасье Петровне он понравился.

Придвинувшись к нему поближе, она спросила, понизив голос и заглядывая ему в глаза:

— Ну, как там, голубчик, на фронте-то, трудно?

— Трудно… — медленно вымолвил он. — Силен немец…

— Да что ты это говоришь?!

— Верно говорю. Сила у него, самолеты, техника…

— А у нас что? Не самолеты разве?

— Ну, у нас, конечно, тоже, но у него больше. — И как-то неопределенно махнув рукой, посетитель пристально стал смотреть в окно, откуда открывался широкий вид на уходящую вдаль улицу с заводскими трубами на горизонте.

— Что за завод? — спросил небрежно, показав рукой.

— Анюта на нем работает, невестка, — ответила старуха. — Да как же это, — не могла успокоиться она, — уж мы здесь работаем, работаем, вон Анюта с завода дни и ночи не выходит, а все мало? У немца, стало быть, больше? Ну да провоюется!

— Долго ждать, — хмуро возразил собеседник, все продолжая смотреть в окно.

— Не долго. Вон уж погнали его…

— Я тоже так думал, пока меня под Тверью не контузило…

— Где, где? — быстро спросила Настасья Петровна.

— Под… Ну, на Западном фронте, одним словом.

— Поняла.

Разговор на время оборвался. Гость с озабоченным видом пощипывал давно не бритую щетину. Настасья Петровна молча смотрела на него.

— А письмецо Петруша не заказывал? — вдруг спохватилась она, и голос ее снова стал таким, каким был в начале беседы.

— Письмеца не заказывал.

— Вот это жаль, — огорченно покачала она головой. — Матери родной мог бы и написать.

— Ну, мне пора, — поднялся гость. — Скажите, как называется цех, где Анюта ваша? Товарищи просили там привет передать.

— На завод? — Настасья Петровна задумалась. — Не была я там. Вот Анюта придет, она лучше расскажет.

— Не могу я ждать. Дела у меня.

— А ты не торопись, — ласково сказала Настасья Петровна. — После болезни-то и отдохнуть не мешает. Я пока пойду чайку вскипячу…

— Не надо чаю, спасибо!

— Уважь старуху. И Петруша рассердится, что плохо товарища приняла. А чтобы тебе не скучно было, пойду соседей кликну…

— Не надо соседей.

— Да как же не надо? Обижаться будут. Сколько раз наказывали, чтобы как от Петруши весточка или что — сразу их кликнуть. Любят тут все его. Нет, уж я пойду…

— Не ходите!

Он остановился у стола в нерешительности, раздосадованный такой назойливостью старухи. Она стояла против него, маленькая, щуплая, с укоризненной улыбкой на морщинистом лице. Ему было неудобно уйти так, и в то же время он не хотел больше оставаться здесь. Это было видно по нему.