Тори Файер - Узники страсти

Ах, как хотелось Антонио заключить ее в объятия и расцеловать! Но он понимал, что тем самым сделает хуже обоим. Ведь сегодня ему предстоит освободить «пленницу», которую, судя по настроению Натали, начало тяготить его общество.

Настал день, когда он должен вернуть чудесный дар Богов.

— Ты идешь так, словно стремишься к какой-то определенной цели, — промолвила Натали, глядя на строгий профиль Антонио, решительно шагавшего впереди.

Он очнулся от мрачных раздумий, добрая улыбка согрела лицо.

— Видишь, — показал вдаль Гандерас, — чуть дальше пляж поворачивает налево, к северу, образуя бухту, закрытую горами. Так вот, если утихнет ветер и не будет дождя, там появится радуга, причем двойная, которая перекинется в море.

Некоторое время они молчали. Натали пыталась представить величественное зрелище, которое ей ни разу не довелось наблюдать.

— Смотри! — внезапно воскликнул Антонио.

Натали остановилась, потрясенная.

В небе выгнулись дугой разноцветные всполохи, переливаясь нежными оттенками. Иррациональная часть разума, сохранившая первобытную веру в неразделимую связь природы и человека, находила в сиянии отражение собственной души, терзаемой сомнениями.

Натали казалось, что она слышит шепот, доносившийся с неба. Таинственный голос уверял, что она нашла счастье, о котором мечтала. Оно на пороге жизни, уже готово постучаться в дверь. Но, сделав одно резкое, необдуманное движение, можно спугнуть удачу. А судьба, к сожалению, не даст другого шанса.

Антонио с любопытством наблюдал за лицом Натали, которое выражало и печаль, и восторг. Ему так хотелось узнать, какие мысли и образы рождают цвета радуги, словно живые лепестки трепещущие в ясном небе. Они буквально завораживали, стирая границу между реальностью и вымыслом. Но он прекрасно понимал, что не имеет права вторгаться во внутренний мир женщины, требовать от нее откровенности. Она и так слишком много отдала его очерствевшей душе. И Антонио принял дар, понимая, что недостоин подобного счастья.

И наступил час расплаты. Ему снова уготована участь одинокого странника. А райский сад останется лишь дивным воспоминанием. Словно рассматривая альбом с дорогими сердцу фотографиями, он будет бережно перелистывать в памяти быстротечные мгновения счастья, с удвоенной силой ощущая тяжесть утраты.

Впрочем, Гандерасу не привыкать. Он постоянно ведет жизнь затворника. Лишь на короткий миг Натали озарила его мрачное существование, словно молния, сверкнувшая в ночном небе.

— Мне вдруг пригрезилось лето, когда я возводил на острове маленький дом, — задумчиво начал Антонио. — Беспокойство и мрачное настроение овладели мной. И я, как птица без крыльев, как рыба без плавников, метался, беспомощный от отчаяния.

Он помолчал, мысленно возвращаясь к прошлому.

— Пока я строил, физический труд отвлекал меня от назойливых тягостных мыслей, — продолжал он. — К вечеру я уставал так, что просто валился с ног, а с утра снова принимался за дело. Но вот убежище приобрело достойный вид, и опять начались терзания. Я снова не находил себе места. Стал искать спасения в лесу. Пробирался сквозь чащи и завалы, выбивался из сил. И если глаза не слипались от усталости, то очередная бессонная ночь, наполненная тяжелыми думами и муками безысходности, вновь подстерегала меня. — Антонио замолчал и прикрыл глаза, предаваясь воспоминаниям.

Густой дикий лес — единственный свидетель страданий не казался тогда ему райским садом, больше напоминая ад.

— Однажды, бесцельно скитаясь по зарослям, я наткнулся на молодую олениху. Она попала в ловушку, которую образовали поваленные полусгнившие деревья, и не могла выбраться. Бедняжка была едва жива от страха, боли и мучившей ее жажды. Я, конечно же, освободил олениху. Одна нога животного оказалась сильно поврежденной. Отпустить ее, раненую, обессилевшую, на волю было бы жестоко.

Натали с нетерпением ждала продолжения рассказа. Она и хотела и боялась услышать окончание, судя по всему, печальной истории, жаждала узнать подробности о прошлом Гандераса, чтобы лучше понимать, какие мысли и сомнения терзают его сейчас.

— И что ты сделал?

— Я принес олениху домой, перевязал ногу. Через несколько дней она начала поправляться. Тогда я соорудил возле дома вольер, где росла густая трава и протекал ручей. Таким образом моя подопечная могла самостоятельно находить пищу.

Антонио снова умолк, представляя хрупкую, дрожавшую от страха молоденькую олениху с большими печальными глазами. К его удивлению, она быстро успокоилась, почувствовав заботу и ласку.