Саския Бергрен - Сладость греха

День выдался ясный и солнечный, но к десяти утра мартовский ветер снова подул в полную силу. Подружки невесты договорились встретиться в известной в городе парикмахерской — сделать прически по случаю торжественной церемонии.

Изучая в зеркале творение куафера, Флорин одобрительно хмыкнула: да, жених придет в полный восторг. В отношении женщин Марк придерживался крайне старомодных взглядов. Это изрядно раздражало Флорин: импульсивная, порывистая, она предпочитала спортивный стиль одежды. Но сегодня предстанет перед женихом живым воплощением элегантной женственности.

А ведь прическа и впрямь была ей к лицу! Стиль выбирала Натали — так, чтобы подошел к широкополым соломенным шляпкам. Затейливо уложенные локоны мило обрамляли лицо. И Флорин вдруг страстно захотелось, чтобы уже пробило два.

Ближе к полудню она приняла ванну, насухо растерлась махровым полотенцем, снова залюбовалась прической. Коснулась пальцем непослушного завитка на виске и решила идти до конца — макияж наложить в том же стиле.

Но сначала она не пожалела «Диориссимо», чей ландышевый аромат обожала. Интересно, понравятся ли духи Бенедикту Норденгрену? — подумала она и тут же отчитала себя за ветреность: какое ей дело до вкусов Бена! Незачем размышлять над пристрастиями и антипатиями совершенно постороннего человека, который в силу неведомых причин весь день стоит перед ее мысленным взором.

Новое, ослепительно белое нижнее белье дышало ностальгией о прошлом. Талию стягивал корсет «веселая вдова» — костяные пластинки, большинству современных женщин неведомые, немилосердно давили на бедра. Но такой уж фасон платьев выбрала Натали!

Флорин наложила макияж и пригляделась к результатам трудов своих. Голубые тени, подведенные карандашом веки, яркие румяна — ни дать ни взять девичье личико со старинного оловянного подноса для кока-колы! Затем, поразмыслив, Флорин выбрала розового цвета помаду, вооружилась кисточкой-аппликатором, подчеркнула форму верхней губы, а затем сузила уголки. Этакий купидончик, губки бантиком! Наверное, Марк прав: ей и впрямь следует почаще наряжаться. До чего здорово получилось!

Она надела повседневное платье, упаковала в сумку свадебный наряд, туфли в тон на высоких каблуках, шляпу, косметику, лак для волос и выглянула в окно. Ветер по-прежнему гнул деревья к земле под углом в сорок пять градусов. У подъезда уже дожидалось такси. Замотав шелковым шарфом драгоценную прическу, Флорин поспешила к машине.

Десять минут спустя девушка взбежала по ступеням дома Натали и опасливо взялась за ручку двери — не столкнется ли она с Бенедиктом Норденгреном, едва переступив порог? Даже если и так, на сей раз от нее не несет бензином на мили вокруг. Но, черт возьми, не хотелось бы, чтобы Бен увидел ее с нелепым шарфом на голове, точно у столетней старушки! Хотя быть здесь он никак не мог.

И действительно, в холле маячила лишь фигура посыльного флориста. Комната, отведенная под гардеробную, располагалась слева от холла. Флорин толкнула дверь — внутри царили смятение и суматоха. Натали уже была там, так же как и вторая подружка невесты, Эмми. А следом за Флорин подоспела и третья, Маргарет. В подсвеченных зеркалах отражались вместительные пакеты и сумки, полуодетые девушки и героиня дня в полуобморочном состоянии.

— О, Фло, слава Богу, что ты здесь! Я тут совсем извелась, умираю со страху: вдруг кто-нибудь опоздает, или цветы доставят не на тот адрес, или фотограф позабудет аппарат, или…

— Натали Хоис, возьми себя в руки! Ни одна из упомянутых катастроф тебе не грозит! Все мы здесь и никуда не денемся. Фотограф наверняка уже возится с треногой, цветы только что принесли.

Трепеща от радостного возбуждения, девушки надели платья. Разумеется, для невесты существовал лишь один-единственный цвет — ослепительно белый. Подружкам достались наряды пастельных тонов: Эмми — лазурно-голубой, Маргарет — медово-золотистый, а Флорин самый женственный цвет — розовый.

Застегнув длинное платье, она тщательно расправила переливающуюся тафтяную подкладку, на которой крепилась кисея «органди». При каждом движении складок в воздухе разливался аромат «Диориссимо». Платье воспроизводило популярный фасон начала века: ткань плотно облегала талию и бедра, далее юбка расходилась колоколом, из-под пышной оборки выглядывали атласные лодочки с крохотным ремешком, закрепленным на миниатюрной жемчужной пуговке. Корсаж на шнуровке только выигрывал от кружевной накидки, что крепилась на поясе и изящно драпировала грудь. На спине кружево закалывалось только раз — у основания шеи, а затем ниспадало к талии. Рукава повторяли форму юбки — колоколообразные, широкие, чуть скользящие. Завершала ансамбль широкополая шляпка из розовой итальянской соломки — само очарование, хотя, возможно, в начале века таких не носили. Украшала шляпку шелковая розочка, ленты того же цвета обвивали тулью и спускались к талии.