Саския Бергрен: Сладость греха

Бен перестал жевать, и она посмотрела на него.

— И надо думать, весьма недурен собой, — саркастически докончил он.

— Завтра сам увидишь. Мнение невесты в расчет не идет. Марк тоже приглашен на свадьбу, хотя с Натали и с Джулом он познакомился только через меня. Увы, Марк не из нашей студенческой братии.

— А ты заканчивала университет Небраски?

— Ну да. Мы с Натали учились на одном курсе, и Эмми с Дэйвом — тоже.

— Выходит, тебе… — Бен сощурился, подсчитывая в уме, — тебе двадцать четыре.

— Двадцать пять. А тебе?

— Двадцать семь.

— Я так понимаю, ты не женат и жениться пока не собираешься.

— Ни за какие коврижки!

— И завтра с тобой не будет никакой… девушки?

— Моя… девушка вряд ли успеет вернуться до завтра. — Бен великолепно воспроизвел неуверенную паузу собеседницы. — Она улетела в Ванкувер, на юбилей тетки.

Разговор оборвался сам собой. Тарелки опустели. Намеренно глядя в сторону, Флорин промокнула губы салфеткой. Но спустя какое-то время любопытство возобладало-таки над осторожностью. Девушка обернулась. Подперев голову рукой, Бен по-прежнему не сводил с нее изучающего взгляда. Окончательно смутившись, Флорин попыталась найти безопасную тему для беседы.

— Как ее зовут?

— Понятия не имею.

— Понятия не имеешь, как зовут твою девушку? — озадаченно нахмурилась Флорин.

Бен рассмеялся, стряхивая с себя задумчивость.

— А, я подумал, ты про тетю. Девушку зовут Эмили Хадсон, и слово «моя» тут неуместно. Мы просто встречаемся, вот и все.

— А какова она?

Бен расправил плечи, откинулся на спинку стула.

— Да ничем не отличается от любой другой. Порой умничает, но вообще-то бестолковая. Иногда проявляет характер, но не часто. Выглядит моложе своих лет и, похоже, ужасно ветреная. — И добавил, словно оправдываясь: — Это первые мои впечатления. Я ее плохо знаю.

— А как насчет внешности?

— О, формы у нее роскошные!

Флорин вспыхнула до корней волос. Нет, собеседник вовсе не окидывал взглядом ее фигуру, но ощущение было такое, словно он и впрямь не прочь сравнить «габариты».

— А ты, видать, знаток хороших форм! — съязвила она.

В серых глазах заплясали бесенята.

— По правде говоря, да. Видишь ли, я…

— Мистер Норденгрен, избавьте меня от подробностей! — Девушка с отвращением закрыла лицо ладонями. — Анатомические детали меня не интересуют.

— Вы не дали мне договорить… мисс Дигби. Я хотел сказать, что мы с братьями основали мастерскую по ремонту кузовов в городишке под названием Каунсил-Блафс. Ремонтируем старые машины… придаем, так сказать, помятому кузову новую форму.

Флорин негромко застонала и поглядела на собеседника, раздвинув пальцы.

— Ну вот, меня вежливо поставили на место. Так мне и надо!

— Это я виноват. Я нарочно упомянул про «роскошные формы». Прости.

— Итак, у тебя ремонтная мастерская…

Бен задумчиво склонил голову.

— Ммм, вроде того, да не совсем. Мы не зарабатываем на жизнь кузовными работами, а из любви к искусству восстанавливаем старые машины.

— Вроде «мустанга» десятилетней давности?

— Нет, еще более старые, ретро, одним словом. Сейчас я вожусь с «кадиллаком» начала пятидесятых годов, который использовался как катафалк…

— Разве «Дженерал моторс» уже так давно выпускает подобные машины? — подозрительно перебила Флорин.

— Еще как выпускает. Недаром говорят, что любой американец хоть раз, да прокатится на «кадиллаке».

— А где находят такие сокровища?

— Да где угодно: в старых гаражах или на аукционах… Этот я купил по дешевке у одного старикана в Брокен-Боу, причем в приличном состоянии. А поглядела бы ты на него сейчас: пальчики оближешь, что за машина! Двигатель — V-образный, восьмицилиндровый, объемом четыреста кубических дюймов… — Бен оборвал себя на полуслове и пожал плечами. — Впрочем, тебе это, наверное, неинтересно. Стоит заговорить о машинах, и я делаюсь сам не свой.

Но Флорин только радовалась возможности поболтать с человеком, которого занимают вещи более понятные, чем языки, на которых уже никто не говорит. А как вдохновенно Бен описывал свое ненаглядное сокровище!

— Теперь твоя очередь рассказывать, — взял да и перевел разговор на другую тему Бен. — Что поделывает этот счастливчик, мистер Стоут?

Да, ошибки нет: Бенедикт Норденгрен — прирожденный льстец. Комплименты слетают у него с языка легко и бездумно, словно по привычке. Пропустив мимо ушей бессовестный подхалимаж, Флорин ответила: