Изабель Ричардс - Открой душу

Слишком уж Григ Хэнкс был похож на членов другой семьи — той самой, куда она собиралась войти, выйдя замуж. Эми была влюблена в Вэнса Томпсона со всей страстью, на которую способны люди в восемнадцать лет, она любила его той слепой любовью, которая не видит ни бедности, ни богатства избранника. Эми не знала, что Вэнс происходит из очень состоятельной семьи, а если бы и знала, ей было это бы глубоко безразлично.

Однако девушка очень скоро убедилась, что в богатой семье нельзя безразлично относиться к деньгам. Томпсоны были нуворишами и отчаянно стремились упрочить свое положение в свете, а самым проверенным способом было бы женить сына на девушке из старинной и богатой семьи. Поэтому известие о помолвке сына с безызвестной Эмилией Конуэй, у которой не было ни гроша за душой, не встретило в семье одобрения. Миссис Томпсон даже попыталась откупиться от девушки, но потрясенная Эми возмущенно отказалась.

Наконец Томпсоны неохотно примирились с неизбежным, поставив единственное условие: свадьба должна быть обставлена соответствующим образом, приличествующим их положению в свете. И Эми, мечтавшая о скромной церемонии в маленькой церкви, оказалась погруженной в водоворот сложных приготовлений.

— Милый, — умоляла она жениха, — мне не нужны ни платье от модного кутюрье, ни несколько сотен гостей, ни шампанское в количествах, способных потопить какой-нибудь крейсер. И все эти дорогие вещи, которыми нас заваливают, мне тоже не нужны.

Вэнс лишь улыбался своей небрежной улыбкой, от которой у Эми перехватывало дыхание:

— Давай лучше сделаем так, как хочет моя семья, — предлагал он. — Ведь, в конце концов, они все же согласились, чтобы мы поженились.

Тут неожиданно появилась миссис Томпсон. Эми подозревала, что она подслушала весь разговор, и ее подозрения подтвердились позже, когда та отвела ее в сторону и прошипела:

— Раз уж вы ухитрились втереться в нашу семью, так, по крайней мере, уважайте ее устои.

— Втереться? — ахнула совершенно ошеломленная Эми. — Да вы неспособны распознать настоящую любовь, даже когда это относится к вашему собственному сыну.

— Какая там любовь! — фыркнула миссис Томпсон. — Его банковский счет, вот что вы любите. Вам не удалось меня обмануть, когда вы отказались от наличных, и теперь меня тоже не обманете, изображая из себя невинную овечку. Просто вы рветесь отхватить кусок побольше. Неудивительно, учитывая, какая у вас семья.

— У меня совершенно нормальная семья!

Миссис Томпсон ядовито улыбнулась:

— Не надо притворяться. Я навела о вас справки, юная леди, и мне все известно о некоем вашем родственнике, который вечно висит на волоске от тюрьмы.

— Я сама все рассказала Вэнсу про дядю Пита, — защищалась побледневшая Эми. — И ему это совершенно безразлично.

— Ну, правильно, вы решили нанести упреждающий удар. Очень умно. Господи, ну, почему мой сын настолько глуп, ведь я-то вижу вас насквозь!

— Вэнс любит меня, — с уверенностью заявила Эми. — А я люблю его.

Миссис Томпсон не сочла нужным удостоить ответом столь нелепое заявление. Она лишь с отвращением оглядела девушку и удалилась.

День свадьбы намертво врезался в память Эми. За ней прибыл длинный черный лимузин, и девушка вдруг осознала, насколько она хороша в воздушном белом платье, с глазами, сияющими любовью. Она была твердо уверена, что у них с Вэнсом все будет хорошо, — ведь любовь всегда побеждает.

Однако жених в церковь не явился. Его мать с мстительной жестокостью сообщила об этом Эми в последнюю минуту. Она дождалась, когда невеста вышла из лимузина, и перед всеми громогласно объявила, что ее сын не придет.

— Он все-таки вовремя образумился, — были ее слова.

В первое мгновение Эми ничего не поняла. Прошло несколько минут, прежде чем она осознала, то, что сказала миссис Томпсон: незадолго до ее приезда, в ответ на отчаянные мольбы матери, Вэнс покинул церковь и сейчас уже находится на пути в аэропорт, собираясь отправиться в небольшое путешествие, «чтобы прийти в себя после такого жуткого стресса».

Эми растерянно обвела взглядом толпу разряженных гостей, с интересом рассматривавших ее. А потом с криком, разрывающим сердце, уронила букет и закрыла лицо руками. В следующую минуту она уже бежала прочь из церкви, срывая на ходу роскошную кружевную фату. По щекам девушки неудержимо струились слезы, она мчалась не разбирая дороги, словно пыталась убежать от жестокой действительности.