Джан Макдэниел - Подарок

Саймон продолжал смотреть на ключ. Неужели в этом городе он действительно никому не может доверять?

— Да, видно, придется вплотную заняться наймом новой прислуги.

Опустив ключ в карман, он встал и зашагал по комнате. Подойдя к холодному камину, остановился, уставился в дрова, ожидающие только одного — когда их подожгут, затем пересек комнату и вернулся к постели.

Когда Саймон грозно навис над ней, Ярдли вжалась в подушки. Он заговорил, и его слова звучали отрывисто и отчетливо.

— К вашему сведению — хотя и сам не пойму, с какой стати мне отчитываться перед мелкой воровкой, — так вот, чтоб вы знали: ваш дед сам отдал мне форму.

Ярдли возмущенно воскликнула:

— Не мог он этого сделать!

— Почему же не мог? Его единственный сын никакого интереса к делу не проявлял. Он рад был учить меня всему, что знал сам. Тут не в чем сомневаться.

— Он не мог дать вам, постороннему человеку, ничего такого, что представляет для семьи значительный интерес. Даже если он и доверял вам. Да почему я должна вам верить?

— Меня мало волнует, верите вы мне или нет.

— Еще мой прадед сделал скульптуру, с которой потом была снята форма. И использовал ее для основания «Коллекции Киттриджей».

Саймон сузил глаза.

— И форма, как считалось, была разбита после того, как с ее помощью создали первую сотню копий. Превосходный пример обмана в долгой истории вашей семьи.

— Прадедушка оставил форму исключительно по сентиментальным соображениям, как вещь, принесшую ему первый доллар и положившую начало его состоянию. Он не собирался с ее помощью тиражировать статуэтки и дальше. И никому другому не позволил бы этого.

— Вот именно. Но Джеррид не был столь сентиментален, и обо всем, из чего нельзя извлечь выгоду, думал как о бесполезном хламе. Он никогда не упускал из рук ничего, что могло принести хоть малейший доход, пусть даже это были старые, прогнившие железнодорожные шпалы. И человеческим хламом не брезговал, напротив, почитал своим гражданским подвигом, что оторвал одного из местных хулиганов от улицы, спасая его от приводов в полицию, столь частых среди молодежи. Если б вы знали, как я давился своей гордостью, сидя в его мастерской и делая вид, что слушаюсь его. Я не просто должен был изготовлять дубликаты статуэток, бэби. Я должен был делать это с радостью.

— Но это, как я вижу, не отразилось на вашем воспитании.

— Однако я не врываюсь в чужие дома.

Ярдли потупилась.

— Я лишь хотела возвратить своей семье вещь, принадлежащую ей с самого начала. Больше мне от вас ничего не надо. Вы и сами прекрасно все понимаете, ведь вы же не решаетесь торговать дубликатами. Оригинал есть абсолютная ценность. И репутация Киттриджей…

— Это репутация дутая, насколько я знаю. Ваш граждански настроенный дед заботился лишь о том, чтобы процветал его семейный бизнес, и учитывал он лишь свои собственные интересы. Ну а теперь пришло время и мне позаботиться о своем процветании.

— Я не хочу слушать, как вы на него клевещете.

— Разве он не рассказывал вам, как ловко избавлялся от рабочих, которые пострадали от несчастных случаев на производстве, даже когда виной несчастья была его преступная халатность? Его не заботило, что эти люди являлись единственными кормильцами своих семей. А может быть, рассказывая за ужином о том, как он подобным образом избавился от моего отца, он даже хихикал?

Щеки Ярдли залились густым румянцем, глаза округлились. И тут вдруг Саймон подумал, что она и понятия не имела о том, к какого сорта людям на самом деле принадлежал ее дед.

— Дедушка не мог так поступать…

На лице Саймона возникла гримаса.

— Не мог? Да люди, не входящие в его маленький круг, даже не имели для него имен. Все хорошие дорогие вещи, голубушка, которым вы и ваша сестра радовались в доме деда, достались вам благодаря поту, пролитому добрыми гражданами нашего города. Отключалось ли в вашем доме электричество? За неуплату по счетам? Доводилось ли вам видеть, как ваша матушка плачет из-за того, что вынуждена принимать съестное для своих детей от благотворительных организаций? Куда там! Вам, наверное, и в голову не приходило, что у бедных людей тоже есть чувство собственного достоинства.

Ярдли выпрямилась и рывком опустила ноги с кровати.

— Ну конечно, в ваших лишениях, мистер Блай, виновата я. Истинно так. Хотя и понятия о том не имела. Но мой дед никогда никому не причинял вреда намеренно. Знаете, вы были бы счастливее, если бы сумели превозмочь горечь прошлого. И потом, мой дед это мой дед, а я это я, так что если кара за вторжение в ваши частые владения состоит в том, чтобы я выслушивала все эти бредовые сетования, лучше уж мне самой позвонить шерифу. Вам ведь известно, что последние несколько лет я провела в Бостоне, а когда жила здесь, была слишком юна, чтобы мне дозволялось высказываться о деятельности компании. Кроме того, с вашей стороны весьма недостойно хулить моего деда, когда его больше нет и он не может заступиться за себя.