Джудит Гласс - Обреченные любить

Поднявшись в свою квартиру, Оливия вдруг почувствовала, что замерзла и вся дрожит. Несмотря на исправно действующее центральное отопление, у нее зуб не попадал на зуб. Она твердо объяснила себе, что это нервы. С чего бы это? — тут же спросил ее внутренний голос. Из-за завещания или из-за Гила? Оливия не могла найти ответа.

Стоило ей увидеть Гила, как ее тело повело себя совершенно предательски, пробудив вновь давно было заглохшие чувства. Она была так спокойна с тех пор, как… Нет! Она не позволит себе вновь и вновь возвращаться к тому, что произошло пять лет назад. Все уже прошло и забыто. И незачем ворошить прошлое. Сожаления о том, что она тогда держалась как нелепая смешная девчонка, должны так и остаться сожалениями.

Оливии и впрямь казалось, что она промерзла до мозга костей и ей никогда уже не согреться. И как раз поэтому ей отчаянно захотелось, чтобы кто-то тесно прижал ее к себе, согрел и… полюбил. Никогда так остро не сожалела Оливия, что в ее жизни нет такого человека, с кем ее связывали бы столь близкие отношения.

Она потянулась. Может быть, хоть горячая ванна ослабит напряжение в мышцах и немного согреет ее?..

Беспорядочно разбросав одежду по полу, Оливия погрузилась в большую круглую ванну и закрыла глаза. М-м-м… Какое блаженство! Хоть на время забыть обо всем на свете, особенно… о Гиле.

Но почему-то Оливия вдруг обнаружила, что образ Гила из ее сознания так же трудно изгнать, как и самого этого человека. Сколько бы она ни пыталась сосредоточиться на чем-либо более приятном, отвлекающем, перед нею вновь являлся Гил — от него совершенно невозможно было отделаться. Он не смирялся с тем, что его гнали прочь, и, в конце концов, Оливия перестала сопротивляться его вторжению. Возможно, если просто снять узду с сознания, это подействует как лекарство, и нечистая сила будет изгнана раз и навсегда.

С неизбежностью размышления всякий раз возвращали ее к тем летним дням пятилетней давности, когда она вернулась в Лондон. Она только что закончила учебу в школе-интернате; перспектива поступления осенью в колледж и радостно волновала, и пугала одновременно. Привыкнув к режиму закрытой школы для девочек, она жаждала насладиться свободой в колледже, но немного опасалась, как удастся ей освоиться с независимой жизнью студентки.

Новость о том, что Гил Россаро, сводный брат, которого она никогда не видела, приехал в Лондон, Оливия встретила лишь с легким любопытством. Ее голова, переполненная планами на будущее, едва ли была способна вместить что-либо еще.

Оливия представляла себе покойного Филиппа, отчима Гила, в виде этакого скелета в платяном шкафу, который стал частью истории семьи Бофор, по меньшей мере, в последние годы. Прадед Оливер Бофор всегда надеялся, что оба его сына Филипп и Уильям, дед Оливии, пойдут по его стопам и станут работать в рекламном агентстве, принадлежавшем семье. Уильям с охотой последовал совету отца, однако Филипп тяготился городской жизнью и вовсе не горел желанием заниматься рекламным бизнесом. Из-за этого в семье возникали бесконечные раздоры, и в итоге, вместо того чтобы делать рекламу, Филипп уехал в Латинскую Америку. Его решение воздвигло непреодолимую стену между отцом и сыном; рана никогда не заживала. Для Оливера Филипп попросту перестал существовать.

Тем не менее, блудный сын процветал. Он женился на богатой вдове из Аргентины и с успехом посвятил свои таланты скотоводству. Брак не принес ему детей, но у супруги Филиппа был сын от первого мужа — Гил.

Дело выглядело так, будто Гил обрел вкус к рекламному бизнесу, который не был дан его отчиму. После окончания Гарвардского университета молодой человек основал в Нью-Йорке собственное рекламное агентство. Фирма быстро окрепла, в течение нескольких лет завоевала хорошую репутацию и вскоре стала одной из самых крупных и уважаемых на Мэдисон-авеню.

Поездка в Англию была предпринята Гилом в основном с деловыми целями, но он решил воспользоваться случаем, чтобы впервые встретиться с родственницами своего отчима — Вивьен и Оливией.

Обреченные любить.

Их первая встреча!.. Воспоминания о ней так живы в ее памяти, что, кажется, пяти последних лет как не бывало и она вновь восемнадцатилетняя юная девица, вчерашняя школьница, еще не знающая, как себя вести со взрослыми и особенно с мужчинами!

— Оливия, познакомься с Гилбертом Россаро. — Так представила его бабушка в первый же вечер после его приезда.

Оливия робко пожала руку Гила, почувствовав вдруг, как вспотела ее ладонь, когда она впервые заглянула ему в глаза.