Глория Даймонд - Перст судьбы

А потом началась пытка. Даниэль, казалось, окружил себя непроницаемой стеной льда. Потянулись ужасные дни, когда мучительно ныла ладонь, хранившая ощущение от биения его сердца, и невыносимо болело тело, помнившее прикосновение его рук. Ночи превратились в бесконечный кошмар. Лесли, не в силах уснуть, думала о течении, влекущем их друг к другу. Совершенно незаметном со стороны, неведомом окружающим, но вместе с тем смертельно опасном подводном течении.

Он так и не прикоснулся к ней больше, вплоть до того безумного вечера…

Минут десять они ехали в полной тишине, не говоря друг другу ни слова. Это была тяжелая, напряженная тишина, пронизанная удушающим ощущением вины. Тишина, сквозь которую не проникали ни раскаты грома, ни завывание штормового ветра, ни грохот падающих на ветровое стекло потоков дождя.

Временами Лесли поглядывала на неподвижный, словно высеченный из камня, профиль Даниэля, но мысль о том, чтобы нарушить молчание, даже не приходила ей в голову. Да и что она могла сказать?.. Чаще она смотрела на стрелку спидометра, которая с каждой вспышкой молнии отклонялась все дальше и дальше. Казалось, Даниэль сознательно дает возможность судьбе покарать их за то, что произошло менее получаса назад. Сейчас он совсем не был похож на того Даниэля, в которого она влюбилась столь неожиданно и столь безнадежно.

Даниэль Винтер — белокурый младший брат Симона, для которого жизнь была большой увлекательной игрой…

А может, он просто силился убежать от сжигающего его чувства стыда? Надеялся, что оно останется позади, в ночи, в родовом особняке Винтеров, силуэт которого, темнеющий на вершине холма, можно было разглядеть, пожалуй, даже сейчас?

Лесли не стала поворачиваться. Вместо этого она положила ладони на колени и стала разглядывать свои пальцы, вспоминая, какими бледными они казались на фоне его загорелой кожи. Неужели это было всего несколько минут назад? Неужели это действительно были ее пальцы? Пальцы, которые так смело и так жадно прикасались к его телу…

Стрелка спидометра отклонилась чуть ли не до упора, и Лесли почувствовала, что как будто проваливается куда-то вниз. Нестись с такой скоростью в такую погоду было настоящим безумием. Она вопросительно посмотрела на Даниэля, но тот, казалось, совершенно забыл о ее присутствии.

О, Даниэль! — Лесли до боли в пальцах сжала кулаки. Сейчас, без своей обычной жизнерадостной улыбки он выглядел гораздо старше — почти таким же, как Симон, — и как-то решительнее, жестче, хотя в этом отношении ему было далеко до брата. Тем не менее даже с застывшим, словно маска, лицом и мокрыми взъерошенными волосами он был великолепен. Ей неодолимо хотелось дотронуться, прижаться к нему. Сейчас — и всегда, с того самого момента, когда она впервые его увидела.

С усилием Лесли отвела глаза в сторону. Возможно, сказала она себе, пытаясь бороться с этим наваждением, он просто торопится от нее избавиться.

Внезапно машина вильнула, свет фар выхватил из темноты мокрые деревья, Лесли услышала звон бьющегося стекла, скрежет металла о металл, встревоженный возглас Даниэля, но, прежде чем она успела испугаться, ему удалось справиться с управлением и они уже опять неслись по шоссе.

— Даниэль… — Она схватила его за руку, в свете вспыхнувшей молнии рассмотрела его еще больше побледневшее лицо, плотно сжатые губы. — Что случилось?

В ту же секунду в зеркале заднего вида она заметила автомобиль. Темно-зеленый седан мчался за ними сквозь дождь, в его переднем бампере отражался свет их подфарников.

— Кто это?! — Лесли почувствовала, что еще мгновение — и ее голос сорвется до крика.

— Думаю, это… Симон, — сдавленным голосом ответил Даниэль, с трудом произнеся имя брата.

Симон? — Лесли откинулась на спинку сиденья. Откуда он мог знать, что это Симон? Она с ужасом вглядывалась в нагоняющий их автомобиль, но за стеной дождя рассмотреть сидящего за рулем было невозможно. Седан поравнялся с ними и теперь ехал вровень с их передней дверцей.

— Прекрати, черт бы тебя побрал! — крикнул Даниэль, и, хотя он ни на мгновение не отводил взгляда от дороги, Лесли поняла, что это предназначалось человеку во втором автомобиле. — Ты что, с ума сошел?!

А ведь он действительно сошел с ума, как-то неожиданно спокойно подумала Лесли. Сошел с ума от ревности. И сразу за этим — сильный удар в бок их автомобиля, снова скрежет металла о металл. Они вильнули почти к кромке обрыва, и в новой вспышке молнии Лесли увидела далеко внизу пенные гребни бесновавшихся в заливе волн.