Люси Гордон: Одинокий орел по имени Бернардо

— Я Бернардо Торнезе, — низким голосом произнес он.

Торнезе, отметила она. Не Мартелли. Она протянула руку. Он пожал ее. Даже в легком пожатии чувствовалась сила.

— Я Анджела Уэндхем.

— Очень приятно познакомиться с вами, синьорина Уэндхем.

Она могла бы вечно слушать его голос. Глубокий, звучный, красивый.

— Энджи. Я тоже рада познакомиться с вами.

Она заметила, что он так же изучает ее, как и она его. Ну и прекрасно. Синьорина Уэндхем знала, что ей бояться нечего.

Влюбленные разжали, наконец, объятия. Они были слегка смущены. Хедер представила Энджи своего будущего мужа, который сказал:

— Это мой брат Бернардо.

— Сводный брат, — пробормотал Бернардо.

Дорога к дому Мартелли в пригороде Палермо заняла полчаса. Сицилия поражала своей красотой. У Энджи закружилась голова от такой щедрости природы. Жаркие улицы Палермо скоро сменились изобилием цветов и сиянием голубого моря. Наконец показалось великолепное трехэтажное здание.

— Мы приехали, — сообщил Лоренцо с заднего сиденья.

Резиденция стояла на склоне горы, фасадом к морю. Замечательное средневековое строение из желтого камня.

— Это ваш дом? — У Энджи перехватило дыхание.

— Это Резиденция Мартелли, — пояснил Бернардо. Он сосредоточился на дороге и вроде бы не заметил быстрого взгляда Энджи.

Минутой позже они свернули во двор. Там стояла Баптиста Мартелли. Она вышла на роскошную лестницу и ждала их. Невысокая, хрупкая на вид женщина лет шестидесяти выглядела так, будто жизнь состарила ее преждевременно. Седые волосы, изящные, красивые черты лица. Энджи с интересом разглядывала ее. Во-первых, как будущую свекровь Хедер. И, во-вторых, ее потряс поступок матери Лоренцо. Женщина взяла незаконного отпрыска своего мужа и вырастила его как собственного сына. Баптиста тепло ее приветствовала. Но Энджи прочла в ее глазах, что своим очарованием она маскирует стальную волю.

Баптиста улыбалась ей. Острый взгляд вроде бы потеплел и стал помягче.

Она может быть опасным врагом и удивительным другом, подумала Энджи.

Она отметила, как восторженно обнял мать Лоренцо. Бернардо ограничился поцелуем в щеку, словно клюнул ее. Его поведение было безупречно, но выглядел он скорее вежливым, чем любящим.

Горничная получила поручение показать молодым женщинам их общую спальню и потом привести на террасу, где Баптиста ждала их с освежающим питьем.

В спальне стояли две широкие кровати с пологами. Сетчатые занавеси. Такие же сетчатые занавеси до пола закрывали окна, выходившие на широкую террасу, откуда открывался вид на прекрасный сад. Энджи, в которой, когда выпадало время, просыпался демон садоводства, пообещала себе неспешно исследовать сад. Ниже, до темных туманных гор на горизонте, простиралась равнина.

Горничная распаковала их чемоданы. Энджи быстро сменила джинсы на легкое воздушное платье, цвет которого делал ее глаза фиолетовыми. Когда подруги были готовы, горничная вывела их на террасу. Они направились вокруг дома к его фасаду. Там за маленьким деревенским столом сидела Баптиста. Бернардо и Лоренцо подвинули подругам стулья и наполнили стаканы «марсалой».

— Могу я предложить вам что-нибудь поесть? — спросил Бернардо, показывая на пирог, обложенный засахаренными фруктами, на сицилийский сырный кекс и холодный кофе со взбитыми сливками.

— О боже, — расслабленно протянула Энджи.

— Баптиста — лучшая в мире хозяйка, — заметил Бернардо. — Когда она не знает, что нравится ее гостям, то заказывает все. На всякий случай.

«Баптиста» отметила Энджи, а не «моя мать». И в аэропорту как быстро он поправил: «сводный брат». Инстинкт подсказывал ей, какой это сложный человек. И всегда напряженный. Ее любопытство росло.

Он подкладывал ей на тарелку еду, подливал вино, ласково спрашивал, чего бы еще она хотела, но в общем разговоре почти не принимал участия. Никогда бы не догадалась, что он брат Лоренцо, подумала Энджи. В Лоренцо много света, начиная от вьющихся волос и кончая улыбкой. В Бернардо — столько же тьмы. Смуглая кожа, как у человека, живущего на природе. Глаза такие темные, что казались черными. Иссиня-черные волосы.

Его лицо заинтриговало ее. Когда он молчал и был спокоен, оно казалось вытесанным из камня. Глаза глубоко посаженные, загадочные. Рот немного грубоват. Но стоило ему заговорить, как лицо менялось и становилось подвижным. Буквально лучилось оживлением.

Когда Баптиста дала знать, что хотела бы остаться наедине с Хедер, Лоренцо куда-то ускользнул, а Бернардо повернулся к Энджи.