Маргарет Уэй: Когда мы вместе

О Элли, простонал он в душе. Знаешь ли ты, что со мной сделала? Однако заверения в вечной любви ничего не значили для Элли. По ее мнению, они были столь же недолговечны, как капли дождя, испаряющиеся при первых лучах солнца.

На месте Брода и Ребекки должны были быть я и Элли, мрачно думал Райф. Разве они не планировали пожениться, когда были еще детьми? Две знатные семьи, Кинросс и Кэмерон, чьи родоначальники в числе первых прибыли на континент, непременно должны были соединиться. Даже Стюарт Кинросс, покойный отец Брода и Элли, человек с тяжелым, деспотичным характером, желал их брака. Но Элли отвернулась от него, сбежав в Сидней, чтобы стать знаменитой актрисой, как ее неподражаемая тетушка Фиона — та самая Фиона, которая стоит сейчас рядом с ним, сияя улыбкой. Обворожительная дама, которая выглядит значительно моложе своих лет. Элли тоже станет такой с годами. Женщины подобного типа долго не стареют.

Впрочем, внешностью сходство тети и племянницы не ограничивалось: обе умели заразительно смеяться, обладали живым, упрямым характером и обе знали, как завладеть сердцем мужчины, а потом разбить его.

Райф решительно отогнал мрачные мысли. Не время оплакивать свои несбывшиеся надежды. Видит Бог, он радовался счастью друга. Но стоило ему еще раз взглянуть на Элли — и все его старания обрести душевный покой пошли прахом. Райф надеялся только, что окружающие ничего не заметили. Впрочем, он не сомневался, что об их отношениях знали все присутствующие.

Усилием воли Райф подавил болезненные воспоминания. Благодарение небесам, от грустных раздумий его отвлекло событие, которого все с нетерпением ждали: на верхней террасе показалась невеста. Ведомая под руку отцом, лучившимся гордостью за свое сокровище, она вышла с затененной веранды на залитое солнцем пространство. Несколько мгновений девушка стояла неподвижно, вероятно внутренним чутьем угадав, какой эффект произведет ее появление.

Забыв о собственных переживаниях, Райф почувствовал прилив бодрости. «Ах, какое чудо!» — воскликнула рядом с ним Фиона, в то время как остальные гости разразились аплодисментами.

Чтобы все собравшиеся могли рассмотреть ее, невеста ненадолго задержалась на террасе. Ее огромные глаза сияли. В руках она держала изысканный букет из белых роз, тюльпанов и орхидей. Платье с приталенным лифом превосходило платья девушек своей красотой и утонченностью. Длинная юбка небесно-голубого цвета, отделанная тонким, как паутинка, серебристым кружевом, доходила до щиколоток, чуть прикрывая изящные ножки, обутые в туфли причудливой ручной работы. Вопреки обычаю, на голове у невесты не было фаты. Собранные на затылке локоны, украшенные венчиком из белых фиалок, были перевиты нитями жемчуга. Украшений на невесте почти не было. Лишь в ушах у нее горели сережки с бриллиантами — подарок жениха.

Глядя на племянницу, такую красивую и радостную, Фиона на короткое мгновение — большего она не могла себе позволить в столь радостный день — загрустила. На нее нахлынули воспоминания, от которых она хотела бы избавиться навеки. Она была замужем дважды, и оба раза неудачно. С самого начала все складывалось не так. Будучи уже известной актрисой, графиней, ибо двенадцать лет она была замужем за графом, она пережила ужасный развод, последовавший за коротким, но бурным романом с американским актером. Сейчас все пережитое представлялось ей безумным сном. Похоть никогда не превратится в любовь. Расплатой за неблагоразумие стала разлука с любимой дочерью, оставшейся на попечении отца. Оглядываясь назад, Фиона понимала, что совершила много непоправимых ошибок, хотя в глазах общества она достигла вершин успеха.

— Фиона, дорогая, ты выглядишь печальной, — проговорил ее спутник, склонившись к ней. — Что-нибудь случилось?

— Воспоминания, Дэви, всего лишь воспоминания. — Фиона слегка сжала его руку. — Порой я бываю чрезмерно эмоциональной.

Господи, кто усомнится в этом! Дэвид Вестбери, двоюродный брат бывшего мужа Фионы, криво усмехнулся. Смелая и чертовски красивая Фиона! Сколько он себя помнил, она всегда была очаровательной, хотя вся семья была решительно настроена против ее брака с братом. Они опасались ее «вульгарности» — именно так называла откровенную сексапильность Фионы ультраконсервативная мама ее бывшего мужа. Их пугал и раздражал ее громкий, хорошо поставленный голос — голос, который в результате долгих упражнений достигал последних рядов в зрительном зале. В конечном итоге родственники мужа оказались правы. Но Дэвид знал, что, несмотря на кажущуюся легкость, с которой Фиона оставила своего супруга, разрыв дался ей дорогой ценой.