Маргарет Уэй: Возвращение в Бэлль-Эмбер

Заинтригованный, Гай довольно долго изучал Кэрин, как будто она была чем-то необычным для него. Когда он заговорил, голос его звучал почти снисходительно:

— Вижу, ты веришь в то, что можно взять дьявола за рога, если нет другого выхода.

— Другого выхода нет, — стремительно выпалила Кэрин. — Вы, конечно, и сами видите это, вы же бизнесмен. Уменьшите ваши убытки! От меня вы ничего не добьетесь, хотя сделаете все, чтобы достичь своей цели. Продолжайте рассказывать свои байки, как и раньше, если вам это нравится!

В его глазах появилось странное выражение.

— Какое ты, однако, дерзкое дитя, Кэрин! Я чувствую, мне предстоит заняться твоим воспитанием!

Кэрин иронически улыбнулась:

— Я не собираюсь извиняться за то, что высказала свое мнение!

— Ты увидишь, что я тоже не привык извиняться! Помни же, маленькая смутьянка, Эмберы всегда отличались пылким нравом, так что наши стычки в будущем вряд ли будут односторонними.

Кэрин ответила на это заявление весьма необычно для молодой девушки. Она отошла от него и свернулась клубочком в кресле, приняв торжествующий вид.

— Вероятно. Но вам никогда не удастся повлиять на меня. Будучи мужчиной, да еще и Эмбером, вы этого, конечно, никогда не признаете, но все равно это так! Это неоспоримо, как закон природы!

Кэрин выглядела очень юной и грациозной на фоне кресла, обитого золотистым бархатом.

На смуглом лице Гая появилась искренняя, преобразившая его лицо улыбка.

— А что ты знаешь о «неоспоримых» законах природы, невинное дитя? А ты невинна, как бы причудливо ты не хмурила брови. По тебе с первого взгляда видно, что природа для тебя начинается и кончается в школе. Ты никогда не знала мужчину, как такового, только как символ. Ты сейчас считаешь меня олицетворением тирании, ненавистным Гаем Эмбером, этаким негодяем из мелодрамы. Ладно, моя упрямая юная родственница, заключим сделку. Я предоставлю тебе право распоряжаться своей судьбой в Бэлль-Эмбер, если ты, конечно, позволишь мне сделать все возможное для Филиппа. Если мне не изменяет память, он стопроцентный Эмбер!

— У него фамильные черты лица, если вы это имеете в виду, — сухо ответила Кэрин. — Но, слава Богу, на этом сходство кончается.

— Кэрин, Кэрин! — Он усмехнулся, медленно сжимая пальцы в кулак. — Как ты ни молода, ты просто убиваешь меня! Что за манеры! А теперь выслушай меня, темпераментная молодая леди. Как бы тебе ни промывали мозги, в усвоенном тобой не все правда. У тебя, конечно, есть кое-какие факты? В этом просто не может все быть правдой. Моя сестра Патриция, замечательная женщина. Ты должна ее помнить. В детстве ты очень любила ее. Ко мне ты даже и близко не подходила. Я прекрасно помню девочку с конским хвостиком и огромными золотистыми глазами цвета настоящего коньяка.

Он улыбнулся давно знакомой ей улыбкой, выгнув дугой красивые черные брови.

Кэрин холодно взглянула на него, подавив глубокий вздох.

— Не отворачивайся от меня, Кэрин, — мягко попросил он.

Краска отхлынула от ее лица. Гай был слишком силен для нее, его чары непреодолимы. Голос его отличался особым густым тембром, и ее музыкальному слуху доставляли удовольствие низкие бархатные тона. Он, несомненно, использовал преимущества своего голоса при заключении крупных сделок.

Он изучал профиль Кэрин, затем резко наклонился и схватил девушку за запястье. Перевернув ее руку ладонью вверх, Гай стал разглядывать ее изящные, безупречной формы пальцы.

— В твоих руках заложена какая-то странная жизненная сила, — прошептал он, — они как будто живут сами по себе. Ты часто прибегаешь к их помощи при разговоре? У Стивена тоже была эта привычка. — Вдруг его голос зазвучал по-прежнему властно: — Не трать свою жизнь на борьбу с призраками, Кэрин. Я хочу заботиться о вас: о тебе и Филиппе. Мне всегда этого хотелось, хотя, думаю, сейчас ты мне не веришь. Тебе привили ненависть ко мне еще в детстве.

Кэрин густо покраснела до самой шеи. Он уже почти перешел все границы дозволенного. От прикосновения его худых рук с тонкими пальцами будто бы исходила какая-то угроза. Кэрин почувствовала, что все ее существо охватывает непонятное ей возбуждение. Она отчетливо осознала, что Гай — самый чувственный мужчина, которого ей когда-либо доводилось встречать.

Возмущенная гордость заставила ее вскричать:

— Но я ненавижу вас, в этом нет сомнения, а вы увидели лишь верхушку айсберга. Я скрываю гораздо более сильное, глубокое негодование.