Сара Вуд - Игры с поцелуями

И, как будто ослабев от этого признания, она поникла в кольце его рук и склонила голову ему на плечо. От руки Данте, лежавшей на ее обнаженной спине, исходило тепло, проникавшее вглубь Миранды, и она раскрылась ему, прижав ладонь к лихорадочно бившемуся сердцу Данте.

Внезапно его тело дрогнуло, и вспыхнувшее желание заставило ее резко втянуть в себя воздух.

— Да, — пробормотал он. — Я не могу скрыть, что хочу тебя. Будь проклят тот день, когда ты родилась! Ты вызвала бы желание у любого мужчины — так соблазнительно ты выглядишь сегодня вечером! Ты само искушение. Настоящая Снежная королева, бросающая вызов мужчине и требующая, чтобы он продемонстрировал свою способность расплавить этот внешний лед и дать выход пламени, бушующему внутри тебя!

— Мне не нужен один лишь секс, — возразила Миранда.

— Придется ограничиться только им. Больше ты ничего не получишь. — Данте приник губами к ее уху, и у нее вырвался тихий стон. — Ты медленно убиваешь меня, понимаешь? Каждый раз, прикасаясь к тебе, — а я не могу удержаться, — я думаю о другом мужчине. О том, как он держал тебя в объятиях, целовал, слышал твои стоны, познавал тебя…

— О Данте! Мне жаль, — пробормотала она, но он уткнулся лицом ей в шею, прерывающимся голосом бормоча что-то по-итальянски.

Миранда почувствовала прохладу, и, отстранившись от Данте, огляделась. Они были на террасе. Внезапно он напрягся, и, проследив за его горящим взглядом, она увидела, что он смотрит вниз, в сад.

Она прижала руку к губам. Лиззи яростно вырывалась из объятий Гвидо, который упорно пытался поцеловать ее. Внезапно, прежде чем они успели опомниться, Лиззи удалось высвободить руку, и до них донесся звук полновесной пощечины.

Вырвавшись, наконец, из объятий Гвидо, Лиззи резко сказала ему что-то и, приподняв подол юбки, побежала по широкой лестнице, ведущей в бальный зал.

— Лиззи! Дорогая! — Миранда в тревоге поспешила к сестре. — С тобой все в порядке?

Лиззи кивнула. Гвидо с такой ненавистью смотрел на них, что Миранда почувствовала, как у нее по спине пробежала дрожь. Сердито шагая, он вошел в дом через дверь, ведущую в библиотеку, и Миранда повернулась к сестре, которая рассматривала свою покрасневшую руку.

— Я рада, что дала ему пощечину! — заявила Лиззи и обратилась к Данте, мрачно стоявшему рядом с ними. — Не думай, что я заигрывала с твоим братом. Я вижу, что ты склонен считать, будто я виновата в том, что произошло. Тебе пора поговорить с людьми, которые знают его, и узнать, что они думают о нём…

— Лиззи, пожалуйста… — попыталась остановить ее Миранда, боясь того, что может последовать за вспышкой сестры.

— Нет! Это нужно сказать! — возразила взбешенная Лиззи. — Поговори с женщинами, которые работают с ним, Данте. И с мужчинами, тоже. Он дает волю рукам. И он лжец. Прекрати защищать своего братика и посмотри правде в лицо. Спроси себя, кому ты должен верить — жене или брату. Прислушайся к своему сердцу, ты, идиот!

Данте почувствовал себя так, будто тоже получил пощечину. Он не мог отрицать, что поведение Гвидо потрясло его. Внезапно у него в памяти всплыли многочисленные жалобы женщин, с которыми встречался Гвидо.

Впервые он задумался о том, не его ли брат подмешал что-то в питье Миранде. Прежде, эта мысль казалась ему нелепой. Но в ту ночь Гвидо явно был в панике… и у него был такой виноватый вид…

Но он не смог бы заставить Миранду выпить бутылку вина против ее воли. С другой стороны, разве она сидела бы в спальне, поглощая целый литр шампанского? Ясно, что произошло бы потом.

Он стиснул зубы и прижал руку ко лбу, пытаясь отогнать от себя эту мысль. Но перед его мысленным взором представала Миранда, в экстазе извивавшаяся под телом его брата. Этим объясняются странные напряженные отношения между ней и Гвидо, мелькнула у него мысль. И то, что по ночам она произносит его имя.

Данте ощутил такую боль, будто его пронзили ножом. Больше он не в силах выносить все это. Он чувствует себя так, будто сам подвергся осквернению.

Ему с трудом удалось подавить стон. Миранда клянется, что любит его. Но Гвидо утверждает иное. По его словам, ее привлекают титул и богатство. Сомнения с новой силой овладели Данте. Ему казалось, что в глазах жены он видит любовь, но, возможно, он обманывает себя.

Он не может винить Миранду. У нее была собачья жизнь. Почему бы ради разнообразия ей не захотеть, чтобы богатый мужчина окружил ее заботой?

Возможно, вина Данте в том, что он уделял Миранде мало времени, когда его дядя лежал на смертном одре. Но бизнес и умирающий Амадео поглощали все его время.