Сара Вуд - Невинная грешница

Кетлин вспомнила Лоркана, и ее передернуло. Уже три месяца этот дамоклов меч висит у нее над головой и вот-вот опустится — в тот день, когда на пороге появится Лоркан.

Она нервничала, представляя их первую встречу, ярко рисуя себе его непременно унизительное обращение и грубое пренебрежение к ее жизни, которую он перевернет своим возвращением. Она ничего не могла поделать: он имел законное право сломать ей жизнь.

Страхи Кетлин начались вскоре после смерти Гарри, когда его адвокат стал давать в «Айриш таймс» еженедельное объявление с запросом любых сведений о местонахождении брата Гарри, Лоркана. С тех пор она каждое утро пробуждалась в страхе, что это ее последний день в прекрасном георгианском особняке.

Если Лоркан предъявит права на свое наследство, она и ее ребенок останутся без крова. Boт так.

— Кетлин, милая, тебе, судя по всему, очень жаль расстаться с этой фасолькой?

Она моргнула. Добродушный юмор Деклана нарушил ее мрачные мысли. Она с удивлением заметила, что кончики ее замызганных пальцев, едва высовывающихся из длинных рукавов огромного свитера, теребят нежный стручок.

— Идиот!

Кетлин засучила болтавшиеся рукава и снова взялась срывать длинные, упругие стручки и укладывать их в коробку с надписью: «Имение Баллакистин. Экологически чистое производство».

— Интересно, — заговорила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более безразлично, — что нам делать, если Лоркан все-таки даст о себе знать?

— Уж конечно, нет смысла забивать себе этим глупенькую головку, — ответил Деклан с теплой бесцеремонностью, дозволенной человеку, который связан с тобой пожизненной дружбой. — На объявление он так и не откликнулся, так что волноваться не о чем. Ему дали шанс, а он его пропустил.

— Может, и так, но я еще не успокоилась.

— А я — да. Балликистин принадлежит тебе.

— Только половина, — угрюмо поправила Кетлин, отгоняя стайку подбежавших кур от кучи ярко-зеленой фасоли.

— Просто поразительно! Ума не приложу, как это Гарри угораздило отписать вам имение в долевое наследство! Я знаю, он был сам не свой в те последние недели, но не настолько же он спятил! — Деклан озвучил мысли самой Кетлин. — Он ведь ненавидел Лоркана как отраву!

Она вздохнула, отгораживаясь от жутких воспоминаний прошедшего года.

— Бедный Гарри! Наверно, он хотел навязать брату свои долги в порядке прощального выражения неприязни.

— Может быть! Но эти долги твои по праву, и я вздую любого, кто станет отрицать это! — заявил Деклан, вызвав та ее задумчивом лице слабую усмешку. — Выше голову. Ты же была женой Гарри, черт побери!

Кетлин сдвинула брови и промолчала. Никто не знает, что они с Гарри не оформляли брака. Она всегда чувствовала себя виноватой перед всеми за этот обман, но поклялась молчать до конца жизни.

Но если однажды в имение явится Лоркан, если он вдруг узнает…

Из-под здорового румянца, приобретенного за годы жизни на свежем воздухе, на ее лице проступила бледность. Она боялась за будущее своего ребенка. Упаси боже, беспокойно думала она, чтоб бессердечный Лоркан узнал ее тайну!

Еще пара миль — и он дома! Лоркан издал торжествующий клич, и бодрость разлилась по его ноющим мускулам, по всему утомленному телу.

Предвкушая конец пути, он скорее в избытке чувств, чем от любви к музыке, распелся, вторя ирландской народной мелодии, звучавшей по радио.

Он наскоро подсчитал: если в Бостоне сейчас время завтрака… здесь, должно быть, скоро обед.

Неудивительно, что его пищеварение вышло из строя!

Он машинально откусил кусочек сандвича, который был куплен по дороге, и пожалел, что это не яичница с жареной картошкой.

Лоркан рассеянно скользил взглядом по окрестностям. Восемь лет не бывал здесь, с изумлением думал он. И если б не скоропостижная кончина Гарри, вообще никогда больше не побывал бы.

Ради приличия он постарался найти в себе хоть намек на печаль, но не нашел. Да и с чего ему оплакивать Гарри? Брат заклеймил его таким количеством прописных пороков, что ему пришлось надолго покинуть родные места.

Зубы Лоркана злобно терзали сандвич. Фитцджералды усыновили обоих, взяв их из разных семей: Гарри — в момент рождения, а его — девятилетним, спустя одиннадцать лет. Это было роковой ошибкой: вместо приятельских отношений между сводными братьями вспыхнула мгновенная вражда, как между налетчиком на чужую территорию и ее владельцем.