Сара Вуд: Как исправить прошлое

Нет, нужно спуститься. Даже роскошная «ламборджини» ломается иногда – иначе с чего бы тому парню валяться под ней? Тина захлопнула входную дверь, не отрывая глаз от восхитительно плавных линий темно-зеленого автомобиля, объявившегося вдруг на захламленном соседнем дворе. Из-под могучего переднего бампера торчали ноги в кожаных ботинках, а чуть сбоку собралась небольшая лужица машинного масла.

Мужчина при деле, хмыкнула она про себя, а вокруг, разумеется, толпа зевак – с десяток школьников! И зачем его понесло вверх по извилистому переулку? А уж зачем он остановился у развалин амбара – совсем непонятно. Гараж ее деда так близко, что машину можно и подкатить.

Небрежно откинув непокорные черные прядки, упавшие на глаза от стремительного спуска по лестнице, Тина подумала, не предоставить ли владельцу «ламборджини» самому выпутываться из этой истории. Красные, как мак, губы лукаво изогнулись при мысли о том, каким дураком он, наверно, себя сейчас чувствует!

Тина вполне была вправе бросить незнакомца на произвол судьбы, потому что в кои-то веки дед велел ей отдохнуть в свое удовольствие и ни о чем не заботиться. Он увез Адриану в путешествие по случаю ее дня рождения, и выходные целиком принадлежали Тине. Конечно, она любит возиться с Адрианой – от веселых приготовлений к завтраку до чтения на ночь, но для себя самой у нее нет никогда и минутки.

Сегодня же она свободна, как птица, и с непривычки уже с утра чувствует себя немножко виноватой и потерянной. Натянув, как обычно, шорты и майку, она поняла вдруг, что торопиться некуда. Никто ее не ждет. Никто от нее не зависит. Никто не попросит ее разобраться со своими проблемами. Свобода!

Четверть восьмого. Через полчаса в гараж явятся механики-почасовики. Бизнес есть бизнес! Перескочив через заборчик, она направилась к школьникам.

– Общий привет!

– Здрасьте, мисс Мерфи! – с энтузиазмом ответили ей.

Она улыбнулась и привстала на цыпочки, вытянув шею, чтобы разглядеть за головами ребят низко посаженную машину.

– Что, ребята, изучаете хироподию /То же, что и хиромантия, только для ступней ног. – Здесь и далее прим. пер./ или это клиент для моего деда? – осведомилась она, кивая на подметки торчащих из-под машины ботинок. К ее удивлению, ноги в ботинках дернулись, словно оценили шутку.

– Куда там, мисс Мерфи! Лучше поглядите-ка! – закричал Джош Дэвис, добросовестно распихивая соседей, чтобы очистить для нее местечко.

– Мда, – одобрительно пробормотала Тина, знающим взглядом окидывая красавец автомобиль. – Дед расстроится, когда узнает, что он пропустил.

– Умереть не встать! – выдохнул Джош. – Полировка-то, а?

– Шик! – с готовностью согласилась она, любовно погладив изящно выгнутое крыло. Ей всегда нравилось трогать приятные на ощупь предметы. Наклонившись, она втянула в себя аромат кожаной обивки. Прелесть какая! И тут же недоуменно вскинула бровь. Кремовые полотняные брюки – не самая подходящая одежка, чтобы лезть под днище. Странно, очень странно!..

Что он делает под машиной, да еще в таком месте, этот мистер Горе-Богач? Она скептически глянула на лужицу масла. И лужа-то какая-то... декоративная.

– Такая очаровашка! – отвлекла ее от размышлений над загадкой Лиза Пауэлл. – Двигается – что твоя кошка!

– Машина? – сухо уточнила Тина.

– Нет! Он! – вздохнула Лиза, так жадно глядя на торчащие из-под машины ноги, словно хотела добраться до всего остального. – Сексапильный, ну просто жуть! А глаза! Асфальт тает!..

– Тогда понятно, как он угробил свой лимузин, – мрачно сказала Тина. Школьники засмеялись. Ноги тоже смешливо дернулись. – Помнится мне, в твоем школьном деле нет ни слова о том, что ты умеешь просвечивать рентгеном насквозь. Значит, ты видела его до того, как он забрался под машину.

– Да, и вот погодите, когда он вылезет! – закатила глаза Лиза. – Он такой экзотичный! Или я хотела сказать – эротичный? И волосы у него – ну необыкновенно светлые, почти белые!

Джованни! – тут же подумала Тина и сама ужаснулась тому, с какой легкостью это имя пришло ей на ум. Это Джованни двигался с непередаваемо эротической грацией, это у него были не волосы, а взбитые сливки над смуглым латинским лбом...

Сразу вспомнился тот момент, когда она – будто головой в омут – влюбилась. Он вошел в класс, ей тогда было четырнадцать, а он на год старше – высокий, стройный сицилиец из палермских трущоб с примесью польской крови, с гордым, умным, настороженным – все сразу! – выражением прекрасного лица.