Дианна Тэлкот - Кольцо и радуга

— Пожалуйста, пойдем внутрь, — продолжала просить Бет.

— Хорошо, — сдалась Клер, — я сяду с краю.

— Где тебе будет удобно. — Глаза Бет увлажнились, она быстро и крепко обняла Клер. — Мы хотим, чтобы ты была рядом.

Клер с нежностью прижала Бет к груди. Ее взгляд поверх плеча нечаянно уперся в грудь Хантера. Она видела прямо перед собой черный лацкан строгого костюма и ослепительно белую сорочку, чувствовала запах одеколона и даже слабый запах мыла из собственной ванной. Было странно знать, что теперь, после стольких лет разлуки, они живут в одном доме и пользуются одним душем. Соболезнования уже были принесены, но Клер чувствовала непреодолимую потребность поговорить с ним по душам, узнать, как переносит он потерю матери, каким увидел город после возвращения.

Два последних дня они были преувеличенно вежливы друг с другом. Предельно вежливы. Оба занимались своими делами. Оба молчали о том, о чем не следовало говорить.

Бет в последний раз крепко обняла Клер, словно они были настоящими сестрами, а вовсе не соседками, и быстро отошла, скрывая слезы. Клер растерянно замерла, вдруг остро ощутив пустоту в полуопущенных руках. Она подняла глаза, встретилась взглядом с Хантером и по выражению его лица поняла: он ждет, чтобы следующим она обняла его.

Тянулись томительные секунды.

Клер не могла заставить себя сделать это. Не на глазах у людей, собравшихся на похороны Эллы. Не перед толпой, готовой радостно подхватить слух, что между ними по-прежнему что-то происходит. Не здесь и не сейчас.

Она лишь коротко кивнула, вздернула подбородок и развернулась, собирая все свое мужество и достоинство, чтобы под любопытными взорами нескольких десятков пар глаз проделать тяжкий путь к передним скамьям, на которых Стернсы оставили для нее место.

Легчайшее прикосновение к локтю заставило ее замереть, потом сделать торопливый шаг вперед, прежде чем знакомое неодолимое притяжение, которое мощной электрической волной покатилось от руки прямо к сердцу, повлекло бы ее к Хантеру. Прикосновение стало настойчивее. Он явно не хотел отпускать ее.

— Клер! — тихо позвал он. Золотистые глаза потемнели от эмоций, которые трудно было выразить словами. — Спасибо. За все, чем ты была для моей мамы. И для меня тоже.

Во рту у нее пересохло. То ли от боязни разрыдаться прямо сейчас, то ли от испуга сморозить какую-нибудь глупость, но Клер смогла лишь невразумительно буркнуть в ответ:

— Не стоит.

Потом она заняла место на скамье среди членов семьи Эллы Стернс. Хантер сидел всего в полуметре впереди, чуть правее ее. Как ни старалась Клер сосредоточить внимание на столь любимых Эллой церковных гимнах, мысли упорно возвращались к Хантеру, взгляд неотступно изучал его чеканный профиль.

Он сидел, напряженно выпрямившись, с лицом, подобным застывшей маске, но внутри — Клер точно знала — царили боль и смятение. Он очень любил мать. Ее мнение всегда оказывалось решающим, даже если в душе он был не совсем согласен.

Сейчас у Клер было ощущение, что Элла в очередной раз посмеялась над всеми, доказав это. Не одним, так другим способом она заставила Клер занять место среди членов своей семьи: Пусть для этого пришлось организовать собственные похороны.

Элла помогла Клер пережить тот страшный день отъезда Хантера.

— У парня временное помешательство на почве переходного возраста, — сказала она тогда. — Это все пустое. Думаю, он даже не понимает, от чего отказывается. Главное, — назидательно произнесла она, для пущей убедительности подняв вверх указательный палец, — ты от него не отказывайся.

Но человеком, который все-таки вольно или невольно заставил Клер последовать совету, была ее собственная мать. Клер до сих пор помнит ее слова:

— Постарайся избежать той ошибки, которую в свое время совершила я, дорогая. Нельзя любить человека, который не готов остаться с тобой. У вас не получится семьи. Единственное чувство, на которое он будет способен по отношению к тебе, — это чувство сожаления.

С возрастом мама становилась все грустней и печальней — полная противоположность Элле. И все же, несмотря на разницу в характерах, две женщины дружили большую и лучшую часть их жизни.

Дентов и Стернсов, годами живших бок о бок в маленьком городке, — не понятно, чей домик беднее, — связывала настоящая крепкая дружба. Пока мама Клер смотрела свои бесконечные послеобеденные сериалы, она успевала перегладить всю большую стирку семейства Стернсов, а мама Хантера щедро платила им конфетами, если по случайности рвалась упаковка и они становились непригодными для продажи в маленьком магазинчике при автозаправке. Отец Хантера любил возиться в огороде. Мама Клер никогда не отказывалась полить грядки, правда с условием, что в конце лета Стернсы поделятся частью выращенного продукта.