Вайолетт Винспер: Вайолетт Винспер

— Я не помню ничего, что касается моей жизни, — тихо сказала она. Лица людей и места, которые были мне знакомы, подобны картинкам из забытых сновидений. Они ускользают от меня как призраки. Я — я цепляюсь за них — но они не материализуются.

— И что, теперь это всегда так будет? — Изабелла, как и все, кто обладает артистическими способностями, сейчас была полностью поглощена собой. В ее глазах скорее читалось любопытство, нежели сочувствие.

Это не ускользнуло от внимания Рослин, и она съежилась при мысли о том, как умеют люди отстраняться от чужой боли и страданий. Нанетт была добра к ней, но даже она смотрела на Рослин с тенью сомнения во взгляде. Тристан был просто очарователен, но он был таким по природе, его взгляд был понятен без слов. Дуэйн Хантер давал ей понять, что его кузен Арманд никогда бы не смог бы полюбить такую девушку, как она. Его желтовато-зеленые глаза неотрывно смотрели на нее, его взгляд скользил сверху вниз, начиная с белокурого ежика волос, по тонкому лицу, и дальше по худенькому телу, которое могло бы легко потеряться в сильных мужских руках.

— И все же я представлял вас совсем иначе, — медленно проговорил он.

— Ты знаешь, что сказал тебе доктор, — повернувшись к ней, произнесла Нанетт, разглядывая ее внимательно, так, что на лбу между накрашенными бровями залегли складки. — Забудь, что ты забыла, и позволь своей памяти проснуться. Никакого насилия. Обязательно найдется средство, которое тебя расколдует.

— Прямо как в сказке о спящей красавице, — проговорил Дуэйн.

Изабелла хихикнула, как будто Рослин в роли спящей красавицы могла вызвать смех. Их глаза встретились, и она посмотрела на него оценивающим взглядом. У него была крепкая загорелая шея, широкие плечи под тонкой белой рубашкой, худой торс и длинные ноги. На нем были габардиновые брюки и запыленные сапоги для езды верхом.

Он загасил сигарету, бросил ее на поднос и выпрямился.

— Ну ладно, у меня еще есть дела, — объявил он, направляясь к выходу. — До свидания.

— Дуэйн, — голос Нанетт заставил его остановиться и оглянуться. Широкополая шляпа уже была лихо сдвинута на самый лоб. — Ты что, так будешь жить, как раб на галере, привязанный к веслу?

Его рот скривился в сардонической улыбке.

— Мадам, а разве вам не нравятся счета за последнее время? Мне кажется, они выглядят убедительно.

— А можно ли сказать, что ты выглядишь здоровым?

— Сердясь на него, Нанетт изящно топнула ножкой по восточному ковру. — Ты совсем мало отдыхаешь. Ты, как голодный волк, все время рыщешь по пустыне.

— Моя дорогая, я вас обожаю. — Он скорчил гримасу и поклонился. В следующее мгновение его уже не было в комнате, и лишь звук его тяжелых шагов эхом отдавался во Дворе Вуалей. Нанетт какое-то время еще казалась сердитой, но потом она встала и сказала Рослин, что хочет показать ей комнату, которую ей приготовили.

— А что будем делать мы, Тристан? — Изабелла изящно изогнулась телом, положив руку на подушки.

— А мы будем работать, моя примадонна, — и он побрел к инструменту. — Крик души моей оперной героини готов, и я бы хотел попробовать с тобой эту арию.

Изабелла выпрямилась, вмиг забыв о томности, которую она только что разыгрывала. Сейчас это была певица, готовая заняться своим любимым делом.

— Ты завершил арию Нахлы, в которой она поет о тонкой грани между любовью и ненавистью? — на одном дыхании выпалила Изабелла. — Ты работал над ней, пока я ездила верхом с Дуэйном.

Тристан перелистывал ноты.

— Нахла похожа на легкого мотылька, который боится пламени, и тем не менее, она не в силах сопротивляться боли, во власти которой она находится, — произнес Тристан задумчиво. — Такой я вижу ее, Изабелла. Именно эту сторону я прошу тебя в ней подчеркнуть.

— Похоже, твоя опера обещает быть интересной, Тристан. — В этот момент Нанетт взяла Рослин за руку.

— Любить — значит сгореть в пламени страстей и иллюзий, бабушка, — он поудобней уселся за инструмент и улыбнулся ей.

— В своем цинизме ты недалеко ушел от Дуэйна, — раздраженно заметила Нанетт. — Любовь может стать самым прекрасным и радостным чувством, но современные молодые люди предпочитают делать из этого борьбу. Полагаю, финал твоей оперы будет трагичным, дорогой, хотя, судя по всему, Нахла увлеклась своим обожателем-офицером, а любить продолжала своего хозяина. Женщина не может не любить своего господина.

— Бабушка, ты неизлечимый романтик, — усмехнулся Тристан и заиграл отрывок из «Веселой вдовы». — Но я как смею отказать Изабелле в лебединой песне, если она так эффектно умирает на сцене?