Ким Ригерт - Островитянка

По его глубокому убеждению, монстра, появившегося на пляже перед его небольшим, но элегантным, заново отделанным отелем, можно было назвать лишь мусорным чучелом.

А какое еще определение подберешь для кошмарного чудовища — высотой более десяти футов и еще продолжающего расти, — которое начало возводиться около месяца назад? Строительным материалом служил в основном всевозможный хлам, приносимый океанской волной к роскошным песчаным пляжам острова, — доски, палки, листы фанеры, иногда почти целые стволы деревьев, всевозможные останки разбитых судов и прочий мусор.

Рик превосходно понимал, кому и зачем нужен этот, с позволения сказать, образец искусства. Дело в том, что возводила статую Кристин Уильямс, которая таким образом хотела досадить ему, Рику.

Кристин была занозой в пятке — в его, Рика, пятке — с тех самых пор, когда он вместе с родителями, а также братом и сестрой приехал на остров Лавлисан в возрасте пятнадцати лет.

В то время Рик мечтал об одном: вернуть прежнюю жизнь в Окленде. В той жизни остались его баскетбольная команда и светловолосые красотки из группы поддержки. Он был чрезвычайно недоволен тем, что его, словно бессловесное растение, выдернули из родной почвы и переправили на один из южных новозеландских остров, где отец Рика хотел удовлетворить свою страсть к путешествиям, одновременно делая карьеру в качестве семейного врача.

В отличие от Рика, который был просто в бешенстве из-за подобного переселения, остальные члены семьи отправились на остров охотно. Тринадцатилетний Чак и девятилетняя Дебби воспринимали перемену жизни как приятное приключение. А Рик ходил мрачнее тучи.

— Здесь нечего делать! — заявил он, выдвигая последний аргумент.

— Вот именно, — радостно подхватил отец, оглядывая долгие мили пустынного берега, на который лениво накатывали океанские волны.

Затем он перевел взгляд на холмы с возвышающимися на них светлыми зданиями. Где- то там находилась местная достопримечательность — изъеденная ржавчиной трехсотлетняя пушка, покоящаяся на двух каменных опорах. Она стояла по соседству с заросшей бурьяном площадкой для игры в крикет, на которой паслась принадлежащая кому-то из местных жителей лошадь.

— Вот именно, — повторил отец.

Тогда Рик не постиг всей глубины его высказывания. Остров показался ему безумно скучным, о чем он и твердил без устали.

— Так уезжай, — однажды сказала ему на это подружка Дебби, рыжеволосая воображала Кристин Уильямс, в подкрепление своих слов показав язык.

— Поверь, Рыжик, если бы я мог, давно бы уехал, — ответил ей Рик.

Он так и сделал — как только получил подтверждение о приеме в университет. Потом в течение четырех лет периодически приезжал, чтобы повидаться с родителями.

Позже Рик отправился в Европу, где профессионально играл в баскетбол в нескольких командах — испанской, итальянской, французской. Вследствие этого он еще реже стал навещать семью и друзей.

Однако странно — чем дольше Рик отсутствовал, тем чаще его посещали приятные воспоминания о Коралловой затоке и других чудесных уголках острова Лавлисан. Словно наяву слышался ему щебет тамошних птиц и чудилось дуновение насыщенного морскими запахами бриза.

Чем чаще перемещался Рик из одного города в другой, тем больше вспоминал неспешный ритм островной жизни. Ему нравились немецкие автобаны, восхищали накопленные за многие века европейской культуры сокровища Лувра. Он был в восторге от французской кухни, итальянских деликатесов и испанских вин. Но порой ему недоставало полого спускающихся к берегу, покрытых рытвинами и выбоинами дорог, местного исторического музея, успешно разместившегося в одной-единственной комнате, древней ржавой пушки с несколькими сохранившимися ядрами, тарелки обжаренных в кипящем масле моллюсков и долгого сидения за кружкой холодного пива.

Когда года три назад Чак вернулся на остров из Окленда, куда в свое время переехал вместе с родителями, и открыл небольшую фирму, занимающуюся морскими перевозками, Рик увидел в этом здравый смысл. И решил последовать по стопам брата…

Он вновь поморщился, в очередной раз взглянув на десятифутового монстра, который за ночь успел отрастить себе еще одну руку. Изогнутый ствол небольшого дерева, не один месяц проплававшего в океане, торчал в боку конструкции, вздымаясь к небу. Кроме того, чудовище как будто держало что-то в вытянутой руке — на расстоянии трудно было определить.