Дорис Смит - Песня, зовущая домой

— Мы не скажем ничего подобного, — возразила я. — Если Адам что-нибудь наплел обо мне, я хочу это знать.

— Нет, в другой раз. Это из-за того, как я поступил с Энн. — Он помолчал, подбирая слова. — Мне бы не следовало жениться на ней. Она не была к этому готова. Я просил се позволить мне заботиться о ней, и не сделал этого, во всяком случае, — он прямо посмотрел мне в глаза, — мне не следовало трогать ее, Дебора. Она не любила меня, и была напугана, и она это ненавидела. Я пытался уговорить ее и себя, что со временем все поправится, но… — Он резко замолчал, и у меня сжалось сердце. Я никогда не думала, что этим все объяснялось. — И она не хотела иметь детей, а когда они все же появились, она была так напугана, что я почувствовал, что никогда не смогу простить себя. Поэтому-то я поклялся, что с тобой такого не случится.

— О милый, прошу… — начала я, но он не дал договорить.

— Любовь к тебе, Дебора, оказалась такой огромной, что я до смерти перепугался, особенно в тот день, когда Адам сказал, что я толстею. Я никогда не думал, что ты на меня польстишься, разве что ради детей. И чем больше я с тобой разговаривал, тем больше наламывал дров. С рассказами о турах и о концертах и все такое. Ты думала, что я откровенный хвастун — конечно, я им и был. Я просто хотел, — он помолчал, — чтобы ты думала, какой я великолепный, — добавил он с обезоруживающей наивностью.

— Сюрприз за сюрпризом, милый, — сумела я вставить между слезами и смехом. — Я так и думала. И думаю. И всегда так буду думать. А теперь дай мне сказать, — взмолилась я. Это оказалось не так просто, потому что его руки снова обвились вокруг меня. — Я совсем не похожа на Энн. У меня нет ни ее внешности, ни ее страхов, и я вышла за тебя не ради Йена и Руфи, хотя я их очень люблю. Если бы тогда ты схватил меня на руки и унес далеко, я была бы вне себя от счастья. Я считала, что выхожу замуж за то, что осталось от других женщин, но я так любила тебя, милый, — я была и этим довольна. — Не слишком членораздельно я рассказала и все остальное губам, касавшимися моей щеки. Начиная с того, что я чувствовала той ночью в самолете, когда его беспокойство точило меня, как мое собственное, кончая тем днем, когда я совершенно бесстыдно отправилась в Крилли высматривать его. И я рассказала про Адама. — Хотел создать впечатление, что ему принадлежит половина твоего магазина твида, — с негодованием заключила я.

— Но это верно, — ответил Колин. — Теперь. Я его передал ему и Мэгги поровну. У нее дело не придет в упадок, а может, и будет процветать.

Вот и все. Он отдал доходный бизнес, как старый костюм.

— Почему ты это сделал?

— Потому что не мог позволить Адаму приехать сюда и все время напоминать тебе о том, что ты потеряла, как было все эти годы с Энн. Я бы все отдал за то, чтобы возвращаясь домой, не увидеть… — Он не закончил фразу. В этом не было необходимости. Я с тошнотворной отчетливостью поняла, как это должно было выглядеть сегодняшним вечером — повторение прошлого, жестокая насмешка над его усилиями. Он выглядел холодным, спокойным и ушедшим в себя не из-за Хани, а из-за меня.

— Как будто шутка вышла за мой счет, — неадекватно сказала я.

Мы прикрыли камин, выключили свет и поднялись наверх. На площадке Колин задумчиво сказал:

— Ты-то никогда не спала с Йеном в одной кровати. Он пинается.

Я небрежно сказала:

— Может, я тоже пинаюсь.

— А, ладно, — сказал Колин. — Придется рискнуть.

Было еще темно, когда дверь спальни с грохотом распахнулась и раздался торжествующий голос Йена:

— Так вот вы где! Я вас везде искал.

Колин рядом со мной глубже зарылся в одеяло.

— Я сплю. — Будить его было так трудно, как я и ожидала.

— Сколько времени понадобится, чтобы съездить в Ланарк? — спросила я несколько минут назад. Его родители собирались приехать провести день с нами.

В ответ послышалось пыхтение, и его голова еще крепче прижалась ко мне.

— Спасибо, так очень удобно, — пробормотал он. Задохнувшись от поднявшейся волны нежности, я больше ничего не сказала.

От Йена было не так легко отвязаться. Со сдавленным воплем Колин сел, отбиваясь от ударов быстрых кулачков.

— Осторожно, не задень маму! — Это прозвучало совершенно естественно, и Йен так же естественно ответил:

— Мама не рассердится. Она все понимает.

— Ладно, посмотрим, как тебе удастся поколотить того, кто больше тебя! — Колин прижал визжавшего Йена к кровати.

Между ними было мало разницы — две пары голубых пижам, две взъерошенные темные головы, две пары крепких умелых рук. Руки Колина совсем не были руками мечтателя. Двое мужчин в моей жизни, и я любила их обоих.