Элизабет Бартон - Многоточие длиною в любовь

— Мисс Филдинг!

— Да, да, да! — Миранду неожиданно понесло. — И, если хотите знать, все у нее очень хорошо. Ее мать здорова. А сама Шарлотта помирилась со своим женихом и скоро вернется в Бейкерсфилд.

Миранда лгала так эмоционально и самозабвенно, что на миг и сама поверила своим словам. Пусть и Рональду будет так же больно, как было Шарлотте, когда она увидела эту полуголую девицу у него дома, мстительно решила она.

На лбу Рональда выступили капельки пота. Он побледнел и прислонился к стене.

— Это невозможно. Она не любит его. Я знаю.

Рональд достаточно хорошо успел узнать Шарлотту, чтобы утверждать это. Но слова Миранды звучали убедительно, как приговор, как стальной всплеск от удара гильотины. Сначала эта странная телеграмма, размышлял он, потом еще более странное решение Шарлотты… Она ненавидела этого мерзавца, проигравшего ее в карты, как умеет ненавидеть оскорбленная в чувствах женщина. Чтобы вернуть и удержать женщину после такой подлости, нужны тиски, оковы.

Миранда видела, как в глазах Рональда вспыхивали и гасли догадки, как сильно он страдал. Он выглядел глубоко несчастным человеком. Нет, она не сострадала ему. Ни капельки.

— Но, что мне делать, Миранда?! — в отчаянии сорвался он.

— Ищите утешения у своей блондинки, — огрызнулась Миранда. Она больше не станет молчать и сейчас же объявит профессору, что он негодяй!

— О какой блондинке вы говорите? — уставился на нее Рональд. — Миранда, вы в своем уме?

— О той, что расхаживает полуголая по вашей гостиной.

— По моей гостиной? — недоуменно переспросил он. Какое-то время ему понадобилось, чтобы сопоставить факты, и наконец, догадка исказила его лицо безумной гримасой. — Разрази меня гром! — Рональд с силой хлопнул себя по лбу. — Шарлотта вернулась в воскресенье, так? У нее в руках была пицца?

— Поразительная проницательность! — пискнула Миранда. Ноздри ее раздувались от негодования. — В следующий раз не позволяйте своим подружкам открывать дверь.

Несмотря на то, что Рональд, кажется, искренне казнился и переживал, Миранда была непреклонна. Она забыла, что еще недавно полировала фотографию Феррэла своей наволочкой и приценивалась к сумме его состояния. Чувство справедливости подогревало в Миранде желание поквитаться с ним за три наполненных переживаниями дня и бессонные ночи, что по его вине пережила Шарлотта.

— Это не моя подружка. Это… — Рональд осекся и схватился за голову. — Что же делать? Миранда, признайтесь, вы выдумали примирение Шарлотты с женихом, чтобы насолить мне? Миранда, черт вас подери!

Рональд Феррэл был так ослепительно прекрасен и страшен одновременно, что Миранда побоялась солгать ему снова.

— Да!

— Однажды я уже обидел Шарлотту, во второй раз она меня не станет слушать. Сделаем вот что.

Рональд вцепился в запястье позеленевшей от любопытства Миранды и потащил ее в свой кабинет.

Осунувшаяся от горя Шарлотта была на грани помешательства. Без синих глаз Рональда, дарящих нежность и утешение, мир для нее померк и обесценился.

Он даже не пытается оправдаться передо мной, думала Шарлотта. Она была готова простить его и забыть измену, если бы он сделал этот невыносимо трудный первый шаг. Но, увы, телефон молчал, и Миранда говорила, что Рональд ни разу не упоминал о ней в разговоре со студентами.

Дышать, зная, что где-то на свете живет самый дорогой и близкий человек, и не иметь возможности прижаться к его груди и коснуться губами его лба. Зачем тогда вообще дышать? Фитилек надежды догорал.

Шарлотта спустила ноги на холодный пол и, не обувшись, пошлепала в ванную. В шкафчике над зеркалом у Миранды хранилась аптечка. Шарлотта помнила, что чрезмерно возбудимая подружка часто мучилась бессонницей и пила сильное снотворное. Пузырек с таблетками стоял на видном месте.

Безжизненными пальцами Шарлотта вынула бутылочку и вернулась в свою комнату.

Не будет крови и растерзанных вен. Она просто уснет. Все те дни, что она провела без Рональда, ей хотелось спать. Наконец ее желание исполнится. Шарлотта открутила крышку и высыпала на ладонь дюжину таблеток.

— Сколько нужно принять? — спросила она тишину. — Я не хочу проснуться жалкой калекой.

Одну за другой Шарлотта клала таблетки на бледно-розовый язык. Каждый глоток воды проталкивал в горло ее смерть.

Когда была проглочена восьмая таблетка, зазвонил телефон. Меня нет, мысленно ответила Шарлотта, я еще дышу, но знаю, что меня уже нет. Однако звонок голосил так противно и настойчиво, что Шарлотта не выдержала и подняла трубку.