Он выглядел менее спокойным, чем обычно, и волосы его были растрепаны ветром. Викки попыталась позвать его по имени, когда ветер стал дуть в его сторону. И уже через секунду она была в его объятиях.
— Ги! — выкрикнула она, цепляясь за него. — Слава богу! — На одно благословенное мгновение она прильнула к его широкой груди. И когда наконец она подняла на него свои растерянные глаза, он схватил ее за руки.
— В чем дело, — сурово спросил он, — что ты делаешь здесь?
Однако облегчение, которое она испытала, увидев его, было слишком большим. Слезы хлынули из ее глаз.
— Мадам Жассерон… — начала она, всхлипывая.
— Пошли в машину! — скомандовал он, поддерживая ее.
Когда он сел рядом с ней, Викки наконец сумела взять себя в руки. Она быстро рассказала ему о мадам Жассерон. Он слушал, мрачно нахмурившись.
— Я не имела представления о том, что вы вернулись, — произнесла она в конце.
— Я приехал сегодня рано утром, услышал о железнодорожной катастрофе и примчался сюда. Большинство пассажиров удалось извлечь из-под обломков, и сейчас здесь достаточно врачей и медицинских сестер. Что все же сказала акушерка?
— Она сказала, что роды очень трудные и она не хочет брать на себя ответственность.
— Это звучит не лучшим образом. Сколько времени идут схватки у мадам?
— Всю вчерашнюю ночь и сегодняшний день.
Он тут же включил зажигание, и они отъехали.
Викки положила ладонь на его рукав:
— Сара здесь. Я не могу ее бросить. Месье Жассерон где-то неподалеку, он приехал на своем грузовике.
— Вашу машину можно забрать позже. Нельзя терять ни минуты, если только уже не поздно!
С этими словами он прибавил скорости. Викки оставалось только крепче держаться за сиденье, поскольку они ехали так быстро, будто за ним гнался сам дьявол.
— Будем надеяться, что трасса свободна, — сказал он, когда машина уже отмахала несколько миль.
Дорога была свободна. Когда доехали до фермы, Викки чувствовала себя истерзанной и разбитой. Акушерка открыла дверь, и лицо ее просветлело, когда она увидела их.
— О, месье! Я так рада вас видеть!
— Что идет не так? — потребовал он ответа.
— Все. Ребенок быстро продвигается, но он идет плечом, уже видна ручка.
— Боже мой! — воскликнул он. — Значит, слишком поздно. Ребенок будет мертвым.
— Но у него все еще бьется сердце, — возразила акушерка. — Вот почему я считала, что мадам лучше всего отправиться в больницу, чтобы ей сделали кесарево сечение!
Ги нахмурился:
— Кесарево сечение исключается. — Он пытливо посмотрел на напряженное лицо акушерки и жестко спросил: — Сможете сделать анестезию?
Она кивнула.
— Тогда быстрее! Будем надеяться, еще не все потеряно!
Наверх почти мгновенно была принесена горячая вода, и Викки, заставив свои колени не дрожать, села на кухне в ожидании. Она закрыла глаза. Она была сейчас словно вне времени и пространства, однако ее сердце уже оплакивало ребенка мадам Жассерон.
Снаружи бушевал мистраль. От усталости Викки стало мерещиться, что она видит мадам Жассерон, которая делает последние приготовления к вечерней трапезе, и ее мужа, появившегося у нее за спиной и пытающегося поцеловать ее в шею. Месье наполнял дом песнями, вальсировал со своей женой и нес колыбель и сиял от счастья.
Слезы навернулись ей на глаза, когда она вспомнила, что пожелала мадам Жассерон легко разрешиться от бремени. Это было в тот день, когда они отправились в хлев, чтобы взглянуть на козленка Нанетты. Но все оказалось совсем не так легко. Все шло неправильно с самого начала, и даже мистраль был против нее. И бедный месье Жассерон, который думает, что все будет хорошо, потому что здесь акушерка и Викки, остался помогать жертвам железнодорожной аварии. Но ему хоть не приходится испытывать ужас ожидания того, что может произойти.
Ветер все свистел и выл. Она взглянула на часы. Четыре. Еще два часа, прежде чем он прекратится. В противном случае он будет бушевать еще три дня. Говорят, так всегда бывает. Но какая разница, сколько времени это будет продолжаться? Несчастье уже случилось, и она ненавидит этот ветер и всегда будет его ненавидеть за то зло, что он причинил мадам Жассерон.
Вдруг кто-то вошел, и Викки поднялась на ноги. Это был Жассерон. Он закрыл дверь и прислонился к ней. Он выглядел усталым и измученным.
Он прокашлялся, прежде чем произнести со слабой улыбкой:
— Я собирался помогать, пока не прибудет другая помощь, но вы знаете, как бывает в таких случаях. Я отвозил домой людей, которые живут близко и которые не были сильно ранены. Как она?
Читать дальше