Барбара Брэдфорд: Три недели в Париже

То, что случилось между ними, он назвал coup de foudre — гром среди ясного неба, любовь с первого взгляда.

Но под маской любезности скрывался человек с тяжелым характером, человек, отягощенный мучительными воспоминаниями. Ники пытался отговорить ее от романа с Томом. Однажды он сказал: «Вероятно, женщины находят привлекательным его мрачный байронический характер. Но Том волочит за собой тяжкую ношу, ношу отрицательных эмоций. Так что берегись. Он опасный человек».

Александра сняла плед с подлокотника дивана и улеглась, накинув его на себя. Она по-прежнему думала о Томе и днях, проведенных с ним вместе в Париже. Несмотря на тяжелый характер и мучительные приступы тоски, он хорошо к ней относился. Их связь оборвалась лишь потому, что ей захотелось стабильности. Замужества. Детей.

Я помню, как мы с ним танцевали, здесь, посреди этой комнаты, подумала Кей Ленокс. Вытянув руки, словно обнимая партнера, она закружилась под звуки старого вальса, который звучал у нее в голове. Она грациозно скользила по комнате, и выражение ее лица на какой-то миг сделалось восторженным и отрешенным.

На Кей нахлынули воспоминания. Воспоминания о человеке, который ее обожал, который всегда был любящим мужем, но в последнее время переменился. Всегда внимательный и заботливый, он стал рассеянным, невнимательным, забывал сообщить, что задерживается на работе или отправляется на деловой ужин. Он звонил ей в последнюю минуту, и она оставалась дома в одиночестве. В душе Кей возмущалась, но молчала.

Кей и в голову не могло прийти, что такой человек, как Иан Эндрюс, женится на ней. Но он женился. Он предложил ей руку и сердце всего через месяц после знакомства. Кей поразилась, но ответила согласием. Она была безумно влюблена в Иана, и скоропалительность брака ее не смущала.

Тихое покашливание прервало ее мысли, она остановилась, бросила взгляд на дверь и, смутившись от того, что ее застали танцующей в одиночестве, нервно улыбнулась Хейзел, поварихе в их имении Лохкрейги.

— Простите за беспокойство, леди Эндрюс, но я бы хотела узнать насчет обеда… — Повариха замялась. — Его светлость будет ужинать сегодня вечером?

— Да, Хейзел, будет, — уверенно проговорила Кей. — Спасибо. Кстати, вы видели составленное мной меню?

— Да, леди Эндрюс, видела.

Повариха поклонилась и ушла.

После завтрака Иан объявил, что поедет в Эдинбург купить подарок ко дню рождения своей сестры Фионы. Завтра у той и впрямь был день рождения, а в воскресенье они были приглашены к ней на ленч. Но Кей не могла не задуматься о том, почему он не попросил купить подарок ее, ведь она трижды в неделю ездила в город в свою студию.

Отвернувшись от окна, она прошла к огромному камину. Встала спиной к огню и подумала, как это часто бывало, о необычной комнате, в которой она сейчас находилась. Прежде тут была оранжерея, пристроенная к дому прапрабабкой Иана. Здесь было просторно, светло и уютно — благодаря камину.

Думая о Иане, Кей прикусила губу. Она понимала, почему в их отношениях наметился сдвиг, возникло отчуждение. Иан хотел завести ребенка, мечтал о наследнике дома, в котором его предки жили вот уже пять веков. А ребенка все не было.

«Это моя вина», — прошептала Кей, вспоминая о том, что случилось с ней в Глазго, когда она была еще подростком. Вздрогнув, она повернулась лицом к огню. Ее ярко-рыжие волосы поблескивали в неровном свете. Сев в кресло, она подумала о том, каким уродливым и убогим было ее прошлое.

В детстве Кей мечтала вырваться из Горбалз, трущоб Глазго, где она родилась. К счастью, ее мать, Элис Смит, мечтала о том же. «Я хочу, чтобы ты жила лучше меня, — всегда говорила ей Элис. — У тебя есть внешность, мозги и изумительный талант. Тебе ничто не может помешать… кроме тебя самой. Я сделаю все, чтобы ты, моя девочка, добилась успеха, даже если мне придется лечь костьми».

Ее мать плела интриги и строила планы, экономила и откладывала, и жертвы оказались не напрасными. Кей вышла в свет другим человеком — поразительно красивой молодой женщиной с безупречными прошлым, происхождением и образованием, готовой стать модным модельером. К двадцати девяти годам она сделалась одним из лучших дизайнеров и имела свои бутики в Лондоне, Нью-Йорке и Беверли-Хиллз.

Без мамы я ни за что бы не стала тем, кто я сейчас, подумала Кей, направляясь из оранжереи в холл — огромное помещение с потолком, как в кафедральном соборе, высокими витражами, двойной лестницей и резной балюстрадой.