Барбара Брэдфорд - Три недели в Париже

— Мне хотелось бы устранить все недоразумения, — пробормотала Аня, снова усаживаясь в кресло.

Расстегнув жакет черного брючного костюма и засунув руки в карманы, Александра продолжала:

— Вчера мы с Марией начали выяснять отношения, поэтому я предоставляю слово ей. Пусть она объяснит, из-за чего мы поссорились. Потом, возможно, слово возьмет Джессика.

Мария казалась взволнованной. Она оглядела присутствующих и сказала, запинаясь:

— Вчера Алекса обвинила в нашей ссоре меня. Она сказала, что это я все выдумала и что я обманула Джессику. Но это неправда…

— Нет, правда! — перебила ее Александра, но тут же взяла себя в руки. — Прости, Мария. Продолжай, пожалуйста.

Глядя на Джессику, Мария сказала:

— Я не лгала. Я сказала тебе то, что считала правдой — что Алекса флиртует с Рикардо и хочет его отбить.

И снова у Александры едва не вырвалось возражение.

— Да, помню, — кивнула Джессика. — Ты была расстроена из-за того, что Рикардо увлекся Алексой. Ты много плакала. И я тебе поверила, все верно. — Джессика посмотрела на Александру. — Я приняла сторону Марии.

— Но это же неправда! — возмутилась Александра. — Почему ты говоришь об этом так уверенно?

Джессика прикусила губу:

— Я видела, как ты заигрывала с Рикардо на вечеринке, которую устроила мать Анжелики. Ты обнимала его, прижималась к нему во время танцев, провоцировала его.

Почувствовав, как краска заливает ей лицо, Александра воскликнула:

— Я танцевала с ним, это правда, и, признаюсь, весьма раскованно. Но мы всего лишь танцевали. К тому же это не я с ним флиртовала — он флиртовал со мной. Рикардо вообще приставал ко всем подряд, и ты это знаешь. — Александра в упор посмотрела на Кей: — Я видела, как на твоем дне рождения он увивался вокруг тебя.

— Да, это так. — Кей обратилась к Марии: — Он заигрывал со мной. Если честно, он ухаживал за всеми нами. Хотя у меня он никогда не вызывал ни малейшего интереса и наверняка у Алексы тоже.

— Послушай меня, Мария, — воскликнула Александра. — Ты тогда начала полнеть, ты это знаешь. У тебя были проблемы, тебя не устраивали твои отношения с Рикардо, поэтому ты вообразила, что я хочу его отбить. Похоже, ты не могла справиться с этими проблемами своими силами и переложила ответственность на меня. Это нечестно.

— Неправда, я…

— Нет, правда! Ты побежала к Джессике, потому что завидовала нашей дружбе, и настроила ее против меня.

Мария ошарашенно посмотрела на Александру.

— Почему, — продолжала Александра, — почему ты не объяснилась со мной? Ты действовала подло, и тебе удалось меня уязвить. Мне было очень тяжело потерять Джессику.

Мария готова была расплакаться. Кинув на Джессику беспомощный взгляд, она жалобно произнесла:

— Джесс, я действительно верила, что Алекса хочет отбить у меня Рикардо, я была влюблена в него без памяти. Теперь я понимаю, что напрасно ее винила, и вчера попросила у нее прощения.

— Мария завидовала нашей дружбе, — объявила Александра Джессике, пристально глядя на нее.

— О, я так не думаю… — воскликнула Джессика.

— Наверное, завидовала, — перебила Мария. — Но зависть — грубое слово. Мне нравились ваши отношения. Было видно, что между вами много общего. Вы много смеялись. Над одними и теми же вещами. Порой мне казалось, что меня отодвигают в сторону.

— Но мы же обе американки! — воскликнула Джессика. — У нас много общего. Мы выросли на одних и тех же фильмах, песнях, гамбургерах и хот-догах… Но мы никогда не отодвигали в сторону ни тебя, ни Кей.

— Нет, отодвигали! — выпалила Кей. — И очень часто.

— Давайте сначала разберемся с Марией и Джессикой, — твердо произнесла Александра.

Покачав головой, Джессика вздохнула:

— Ну и ну! Похоже, семь лет назад я сделала большую ошибку. Я послушала Марию, которая к тому же рыдала в три ручья, а потом сделала заключение. Как оказалось, ложное. Наверное, надо было сначала поговорить с тобой.

— Да, надо было, но ты не захотела, — раздраженно ответила Александра. — Тебя волновало только исчезновение Люсьена. Я поняла это еще тогда и была права. Но ты поступила нечестно: ты просто перестала со мной разговаривать.

— Да, и я признаю свою вину. Единственным оправданием мне служит то, что я была потрясена смертью Люсьена. Но мне хотелось бы напомнить, что ты не слишком мне тогда сочувствовала. Я ждала от тебя большего.

— Ты ждала от меня сочувствия, и я его проявила. Но ты его не приняла. Тебе приятнее было осуждать меня и обзывать совратительницей. Ты не нуждалась в моем сочувствии, тебе хватало сочувствия Алена Бонналя.