Лесли Мэримонт - Роковая женщина

Ну, что ж, посмотрим, как поведет себя девчонка дальше.

Надев на лицо непроницаемую маску, Гордон опустил свой роскошный кожаный портфель на пол и облокотился на стойку бара прямо напротив своей добычи.

— Мисс Суинберн? — спросил он небрежно. — Мисс Александра Суинберн?

Девушка не произнесла ни слова и продолжала настороженно смотреть на него.

— Что вы хотите? — задал вопрос плешивый, подозрительно взглянув на Гордона. Вблизи он выглядел еще старше, но как-то внушительнее, чем показался на первый взгляд.

— Меня зовут Гордон Кросби. Я представляю здесь сиднейскую компанию «Роковая женщина». Смею надеяться, что вы о ней слышали. Она занимается торговлей… э-э-э… оригинальным женским бельем.

Лучше не говорить «сексуальным», решил Гордон в последний момент.

Девушка наконец-то открыла рот.

— Вы продаете лифчики и трусики? — спросила она, давясь смехом.

Еще года три назад Гордон покраснел бы. Но ему доводилось бывать в переделках куда круче этой. Он сдержанно улыбнулся.

— Нет, я не агент по продаже женского белья. Я его только рекламирую. У меня в Сиднее рекламное агентство. «Ничего невозможного нет» — так оно называется. Но, возможно, о нем-то вы и не слышали, не так ли?

— Простите, — сказала девушка, — но я действительно не слышала ни о компании, ни о рекламном агентстве. И как случилось, что вам стало известно мое имя? Каковы причины, по которым вы обратились ко мне?

Гордон замер, ошеломленный. Услышать правильную, может быть, чуть-чуть чопорную речь из уст этой крашеной провинциалочки?! Да барменша из новозеландской глубинки говорит скорее как премьер британского правительства!

— Да-да, и мне бы хотелось это знать, — вторил ей старик.

Гордон быстро оправился от потрясения и принялся с жаром знакомить их с историей «Роковой женщины» и ее босса, закончив рассказ трагической гибелью Мэгги и тяжелым положением компании. Он старательно обходил все, что могло бы задеть сексуальную ориентацию тетушки. То, что Мэгги была лесбиянкой, девушке знать совсем не обязательно. По крайней мере, сейчас. Его сообщение, что Мэгги завещала все свое состояние ближайшей родственнице, которой волей случая оказалась Алекс, привело слушателей в замешательство.

Гордон протянул девушке свое рекомендательное письмо от юридической фирмы Майкла и копию завещания. Алекс принялась внимательно читать бумаги, время от времени кивая. Гордону доставляло истинное удовольствие наблюдать, как постепенно лицо девушки оттаивало. Закончив чтение, она передала бумаги старику и с изумлением посмотрела на Гордона.

— Я знала, что у отца где-то в Австралии живет сестра, но папа ни в какую не хотел познакомить меня с ней. И иметь с ней какие-либо совместные дела он тоже не собирался. Отец говорил, что его сестричка — безнравственная, греховодная особа.

Брови Гордона удивленно поползли вверх. Что имел в виду мистер Суинберн? То, что его сестра — лесбиянка, или то, что выбрала сомнительный, на его взгляд, бизнес — торговлю сексуальным женским бельем?

— Надо понимать, Алекс теперь наследница? — вмешался в разговор старик. — И что? Она теперь богата?

Гордон повернулся к нему.

— И да, и нет. К несчастью, Мэгги не оставила ничего, только очень хорошую одежду. Когда она погибла, у нее, кроме долгов, правда небольших, ничего не оказалось. Однако, она завещала большое количество акций своей компании.

— Здорово! Это же грандиозно! — воскликнул старик. — Ты слышишь, деточка? Ты богата!

— Я так не думаю, — задумчиво протянула девушка. — Из того, что только что сказал мистер Кросби, ясно: эти акции сейчас многого не стоят. Это так?

Гордон не собирался лгать ей. По крайней мере, пока.

— Да, вы уловили самую суть. Сейчас они не имеют даже четверти своей номинальной стоимости. Если вы захотите продать их по сегодняшнему курсу, то получите только тысяч двести, не более.

— Двести тысяч? Долларов? — выдохнула девушка, и Гордон понял, что тревожиться ему есть от чего.

И как он сразу не принял во внимание, что для живущих в этом умирающем городке двести тысяч долларов — фантастическое богатство?

Девушка схватила старика за руки, ее глаза сияли от счастья.

— Ты слышишь, Сэм?! Да с такими деньгами я смогу здесь все сделать! И ремонт, и кондиционеры, и прачечную. Да мало ли еще чего! И новые холодильники, и…

— Подожди минутку! — нетерпеливо прервал ее Сэм. — Я не могу позволить тебе подобное расточительство. Хоть деньги и твои, а не мои. Но ты не должна хоронить себя здесь. Ты достойна лучшей доли. Лучше положи-ка деньги в банк на черный день. Помнишь, как ты сожалела, что у отца не было ни сбережений, ни дома, и говорила, что так, как отец, жить не будешь?