Лесли Мэримонт: Разве я не хорошенькая?

— Леди и джентльмены, наш самолет готовится совершить посадку в аэропорту «Том Брэдли интернэшнл», Лос-Анджелес, Калифорния. Температура воздуха — семьдесят семь градусов. Командир корабля желает вам мягкой посадки и просит пристегнуть ремни безопасности и воздержаться от курения до выключения двигателей.

Сидящий в салоне «Боинга-747» высокий, с сильной проседью в густых темных волосах господин повернулся к своей спутнице и подмигнул:

— Ну, вот мы почти и дома, Жаклин, дорогая.

— О, Рей, подумать только, я даже не заметила, как пролетело время. Ты подарил мне незабываемый медовый месяц. Всю жизнь я мечтала побывать в Японии, но даже не надеялась, что когда-либо это случится. О, спасибо, дорогой. — Молодая яркая брюнетка наклонилась к спутнику, поцеловала его в гладковыбритую щеку и ласково сжала руку. — Ты самый лучший, я и представить не могла, что на свете бывают такие замечательные мужчины. Хотя, думаю, они и не бывают, только ты, правда?

— Ну еще бы, — нежно-любовно усмехнулся молодой супруг. — Иначе мне бы ни за что не удалось завоевать такой очаровательной женушки. Поверить не могу, что на старости лет мне так повезло!

— Ха, на старости лет! Да тебе еще только сорок четыре будет, и то нескоро. Мужчина в самом расцвете, и ты это доказал. — Жаклин притворно, но очень мило потупила огромные черные глаза, прикрыв их длинными пушистыми ресницами. — Дождаться не могу, когда же мы доберемся до дому, а то весь этот перелет даже поцеловать тебя не могла как следует, не то что… — шепнула она, и ее высокие скулы слегка порозовели от недосказанного намека-обещания.

Реймонд подвинулся ближе к молодой жене.

— Ну-ка, ну-ка, что ты хотела сказать, миссис Кармайкл? — полунасмешливо поинтересовался он. — Не скрывай от мужа своих коварных замыслов.

— А я и не скрываю, милый. Боюсь, мне даже при всем желании не удастся это сделать…

На этом игривая беседа супругов была прервана: к самолету подали трап, и пассажиры начали нетерпеливо двигаться к выходу. Реймонд поднялся, снял с верхней полки дипломат и подал Жаклин руку.

— Пошли, дорогая. Скоро у тебя будет возможность осуществить, что задумала.

— Не понимаю, дорогой, неужели это так важно и необходимо для тебя — отправляться играть в карты раз в неделю, что бы ни происходило в твоей жизни?

Реймонд Кармайкл оторвался от зеркала, перед которым завязывал галстук, и молча повернулся к жене, вальяжно раскинувшейся на огромной, королевского размера кровати. За окном уже стемнело.

— В конце концов, — томно продолжала красавица Жаклин, — у нас еще не закончился медовый месяц, и мы могли бы прямо сейчас…

Но как ни привлекала Реймонда идея снова забраться к жене в постель и продолжить их любовные игры, он даже помыслить не мог о том, чтобы нарушить много лет назад установившуюся традицию — собираться каждую субботу в том или другом дорогом отеле и играть в канасту. Это была любимая игра Вудроу Стреннинга, его двоюродного брата, самого близкого его родственника, и много лет назад они договорились, что будут отдавать этой страсти один вечер в неделю.

Реймонд с недавних пор стал тяготиться этим обычаем, считать его почти обузой, но терпел ради Вудроу, которого искренне любил. Кузен нашел двух партнеров — столь же фанатичных игроков, как и он сам, — и не соглашался принимать никаких извинений. За истекшие четыре года они не играли не больше восьми раз, причем последние три субботы — из-за женитьбы Реймонда и его медового месяца.

Невозможно было даже помыслить о том, чтобы уклониться от сегодняшней встречи: это могло бы привести к разрыву с Вудроу, который даже медовый месяц счел причиной малоуважительной. Сам Вудроу развелся в позапрошлом году и все связанное с женщинами вообще и с браком в частности считал преступной блажью…

— Милая, поверь, мне и самому не хочется уходить от тебя, моя ненаглядная. Но вспомни, я ведь предупреждал тебя: когда я в Калифорнии и в добром здравии, то всегда провожу вечер субботы с Вудроу и нашими партнерами. Только болезнь или пребывание за океаном могут служить извинением. Но, между прочим, когда в прошлом году Вудроу сломал ногу, мы играли в его больничной палате. — Реймонд усмехнулся. — Думаю, если он вдруг надумает снова жениться, хотя это и маловероятно, то пригласит нас сопровождать его в свадебном путешествии. — Молодой супруг подошел и нежно поцеловал блестящие черные локоны, рассыпавшиеся по подушке, а потом и изящное, цвета слоновой кости плечо. — Но должен признаться, лично я просто счастлив, что в свой медовый месяц даже не вспоминал о картах.