Вильям Райс - В тихом омуте

— Куриные мозги — так это называется. Кстати, ты не забыл, что сегодня мы приглашены на вечеринку к Элинор?

Мог ли он это забыть? Хотя и прикинулся, что дело обстоит именно так.

— Ах да, черт возьми — совсем из головы вылетело. — Тяжкий вздох. — Во сколько?

Тони горько усмехнулась — она давно раскусила его игру.

— В семь. А ля фуршет.

Бен покачал головой.

— Ничего не выйдет. К семи я в Льюис никак не поспею — работы по горло. Боюсь, что вернусь не раньше восьми.

Тони, хлопоча над плитой, спокойно ответила:

— Если ты не вернешься до половины восьмого, я поеду сама, а ты можешь появиться, когда тебе заблагорассудится. — Вылив на сковороду взбитые яйца, она принялась резать хлеб на тосты. — Кто-нибудь подвезет меня. Хорошо?

— Что ж, пусть будет так.

— Только не стоит, наверное, оставлять Элинор в неведении, промолвила Тони. — Она же там изведется, гадая, приедет её любовничек или нет. Верно, дорогой?

— Тони!

Она холодно посмотрела на своего мужа.

— Что, заткнуться мне, да?

Двадцать минут спустя она, стоя у окна, провожала мужа взглядом. Автомобиль Бена вихрем промчался по гравийной аллее и, почти не снижая скорости, вылетел на шоссе. Тони покачала головой и, собрав со стола тарелки, составила их в раковину.

Она ломала голову, как вести себя в этой ситуации. С супружеской изменой она столкнулась впервые.

Тони понимала, что, донимая Бена Вальдшнепа своим ворчанием, она сама подталкивала его к пропасти. Если же она станет делать вид, что ничего не замечает, Бен будет преспокойно развлекаться с Элинор.

Сама Тони питала к Элинор симпатию. Нравился ей и её муж Майк. Да и Холты, её друзья, были ей приятны. Николя и Оливер. Она уже давно знала, что две эти пары устраивают сексуальные игрища — обмениваются женами. Они с Беном не раз обсуждали это, даже посмеивались. Тогда это выглядело даже экзотично, поскольку их самих не касалось.

А теперь касается. Элинор соблазнила её мужа.

Может, проще вести себя так, словно ничего не происходит? Отдаться на волю течения.

Нет, не о такой семейной жизни она мечтала, когда выходила за Бена. Какое он имеет право решать за них обоих? Почему может в одностороннем порядке разрушить их семейную идиллию?

Медленно поднимаясь по ступенькам, Тони с грустью размышляла на привычную тему.

Собственно говоря, дело вовсе не в каком-то мифическом праве. Ей требовалось прежде всего принять решение — понять, чего она, собственно, добивается. Устраивая Бену сцены, она подталкивала его к неизбежному разрыву. А нужно ли ей это?

С самого начала оба они мечтали о детишках. У Элинор и у Николя дети были, а вот у Тони что-то не получалось. Бен уже давно перестал заводить с ней разговор на эту тему. Сама же она думала об этом почти непрестанно.

Были бы у них дети, Бен, наверное, даже внимания на Элинор не обратил бы. Господи, подумала Тони, ну как же мне зачать ребенка?

Сидя на краю неубранной постели, она вдруг спохватилась, что держит руку на телефоне, мысленно беседуя с Элинор. Может, стоит и в самом деле ей позвонить? Разведать неприятельские планы.

Недолго думая, Тони набрала номер Бьюкененов-Смитов. Конечно, время, по их стандартам, было ещё раннее, но Майк уехал в Лондон в одно время с Беном, а Элинор, если и спала, то все равно держала телефон у изголовья кровати.

Звонок, второй… Наконец сонный голос:

— Алло?

— Привет, Элинор. Это Тони.

— Здравствуй, лапочка. Как вы там?

— В каком смысле? — переспросила Тони.

— Ну, как жизнь и прочее? — Она услышала, как Элинор зевнула.

— Все как обычно, — ответила Тони. — Суета-маета.

— Понятно. — Элинор снова зевнула.

— Послушай, Элинор, насчет сегодняшней вечеринки…

— О, только не говори, что вы не приедете! — Элинор мигом пробудилась.

— Хорошо, не скажу.

— Ну и слава богу.

В голосе Элинор послышались мурлыкающие нотки. Тони представила, как она нежится в постели, мягкая, расслабленная. Как ни странно, голос этот очень подходил к её фигуре — стройная и длинноногая Элинор ещё несколько лет назад не без успеха работала моделью. Удивительно, но, хотя ещё совсем недавно она покоряла подиумы, теперь, заведя двоих детишек, Элинор с виду ничем не изменилась, нисколько не подурнела, атласная кожа сохранила былую мягкость, а светлые, неизменно зачесанные назад волосы — прежний шелковистый блеск. Привыкшая к мужскому вниманию, Элинор прекрасно знала себе цену.

— Я звоню потому, Элинор, что забыла, на какое время ты нас пригласила.