Вильям Райс - В тихом омуте

— Я… расскажу, кому сумею, — сбивчиво забормотала она. — Все будут счастливы с тобой познакомиться. Вот радость-то! Мамочка будет в восторге!

Джеймсу стоило величайшего труда сохранить спокойное выражение.

— Не обращай внимания, Джеймс, на все, что я тебе наговорила. Я была не права, так что прости уж меня…

— Ну что ты, Китти! — Теперь он мог позволить себе быть великодушным. — Я же понимаю — ты мне только добра хотела.

— Да, конечно! Просто мамочка очень хочет…

— Да, да, я все понимаю, — перебил её Джеймс. — Что ж, кто старое помянет, тому глаз вон.

И он протянул кузине руку, которую Китти стиснула своей костлявой птичьей лапкой.

— Очень мило с твоей стороны, Джеймс, — выдавила она. — Уверена, что мы подружимся.

Проводив её взглядом, Джеймс чуть призадумался. Кто, интересно, будучи в здравом уме, мог пригласить Китти отужинать? И — куда? Разве что на местный шабаш.

Хлопнула дверца, завелся мотор и послышался шум отъезжающего «мини». Джеймс припустил к дому. Хаотичные мысли начали постепенно складываться в достаточно четкую картину. Джеймс почувствовал себя окрыленным. Проблема тяжкого выбора больше перед ним не стояла. Ведь Кайт-Фортескью ясно выразился: «вы должны им подыгрывать». А вовсе не: «вы должны тащить их в постель»!

Правда — «не прелюбодействуй» он тоже не сказал…

Что ж, он сумеет достойно исполнять свои обязанности, не навлекая на себя неприятности. В конце концов, дружеское участие проявить он сможет, а если вдруг выпадет случай завести с чьей-нибудь хорошенькой женушкой шуры-муры, то он будет достаточно осторожен, чтобы избежать ненужной огласки. И уж тем более не позволит каким-либо слухам докатиться до огромных и оттопыренных, как у нетопыря, ушей Китти.

Все, на этом можно ставить точку. Он взрослый, опытный мужчина и вполне способен держать себя в руках. Возможно, семи пядей во лбу у него и нет, но зато он умеет быстро реагировать и принимать верное решение в самых неожиданных ситуациях…

С каждым шагом настроение Джеймса все более улучшалось. Он выдержит испытание. Сыграет с листа, как напутствовал его Кайт-Фортескью.

Лежа под смятыми простынями, Тони Вальдшнеп следила, как её муж натягивает штаны.

— Наверное, мне нужно спуститься и сварить тебе на завтрак пару яиц, вздохнула она.

Бен уселся, застегивая пуговицы на рубашке. Щеки его, гладко выбритые электробритвой, отливали синевой. В кабинете на работе он держал ещё одну бритву, с помощью которой наводил на щеках глянец после перерыва на ланч. В ожидании ответа Тони не сводила глаз со своего супруга — коренастого, широкоплечего и порой излишне напористого мужчины. Наконец он, не поворачиваясь, бросил через плечо:

— Да, свари. Только не делай тосты слишком тонкими.

— Тонкими? — переспросила Тони.

— Не пережарь их — я это имел в виду. — Он уже стоял у туалетного столика. Пару раз Тони слышала, как он разговаривал со своими секретаршами; тон был такой же — отрывистый и резкий. Даже слово «дорогая» звучала в его устах предельно деловито, а любая просьба означала приказание. «Пошел ты в задницу, скотина!» — подумала Тони.

Скотиной — в понимании Тони — её муж сделался, заполучив власть, точнее — подобравшись к ней вплотную. Нефтяной бизнес стремительно развивался, а Бен почувствовал это одним из первых, и теперь, подобно метеору, стремительно мчался по этому звездному небосклону. Тони частенько казалось, что он старательно подражает образу типичного магната, которые то и дело мелькают на телеэкранах. Между тем трещина в их отношениях, поначалу едва наметившись, в последнее время стала стремительно расти.

Бен тоже замечал это. Все это не было случайностью, побочным результатом его головокружительной карьеры. Нет, он сознательно и целенаправленно добивался задуманного, считая примерно так: что хорошо для него — хорошо и для Тони. А ответил он ей, не задумываясь, уже мысленно перенесясь в свой кабинет и нажав кнопку селектора внутренней связи. И тут же мозг его снова переключился — на те мысли, которые перебила Тони своим досадным вопросом.

— Бен, когда ты достигнешь самой вершины…

— Что?

Стоя перед зеркалом и расчесывая волосы, он перевел взгляд на её отражение; Тони, голая, сидела на кровати и пристально смотрела на него. Руки её взметнулись и поправили волосы, иссиня-черные и коротко подстриженные. Личико у неё было по-детски маленькое, и на нем выделялись огромные глазищи с длинными махровыми ресницами.