Ольга Ланская - Инженю, или В тихом омуте

…Землю тряхнуло вдруг, и она чуть не упала. Покачнувшись на высоких каблуках, наклонившись вперед так, что кожаные шорты обтянули пухлую попку.

Она именно об этом подумала первым делом — ничего важнее того, как она выглядит, для нее никогда не было. В любое время, в любой ситуации, в любом месте, будь то ресторан или туалет. И сейчас, естественно, сразу представила, как смотрелась со стороны, — и решила, что вполне.

Нет, не «вполне» — идиотская какая-то характеристика, — а более чем. Красиво, соблазнительно, сексуально. Особенно если зритель — невидимый зритель, потому что она тут же огляделась, не заметив никого в абсолютно пустом переулке, — видел ее сзади. Мужчина-зритель, разумеется, — женское мнение ее не особенно беспокоило.

Она удовлетворенно улыбнулась, сказав себе, что и спереди смотрелась классно — кожаный топик, черно-белый, от «Рокко Барокко», смело открывал грудь, а если наклониться, то и сосочки можно было увидеть. Потому что он был великоват, топик — на размер примерно. Так что смотри на нее кто в момент, когда встряхнулась земля, — все равно, спереди или сзади, — она произвела бы на него впечатление. Как всегда. Как на всех. Почти на всех.

В общем, она осталась собой довольна. И только тогда взглянула на ту сторону переулка, где несколько мгновений назад стоял большой и блестящий мерседесовский джип, стильная коробка на колесах. Которая сейчас превратилась в измятый кусок железа — словно кто-то огромный и беспощадный взял ее в руку и сжал. А потом бросил, усыпая асфальт вокруг изуродованного нечто кусочками стекол и металла.

Ей стало страшно на мгновение. Она тут уже минут десять прохаживалась взад-вперед, вертя аппетитной попкой и наслаждаясь взглядами того, кто сидел за рулем джипа, — и сама нет-нет, но посматривала на него кокетливо. То как бы невзначай, то искоса, чтобы он не думал, что она на него смотрит. Хотя он, конечно, именно так и думал.

Он ей таким приятным показался в открытом окне — молодой, лет тридцати трех — тридцати пяти, наверное, черноволосый, с грубым дерзким лицом. И к тому же дорого одетый, с браслетом массивным на запястье, толстой цепочкой под расстегнутой черной рубашкой и кольцом с солидным бриллиантом на мизинце. Она хорошо все это рассмотрела — переулок был неширокий совсем, а к тому же у нее был наметанный глаз на такие вещи.

Она знала, что он не сводит с нее взгляда, , пока прогуливалась тут, на другой стороне переулка, и думала о том, что вот это — настоящий мужчина. И не только потому, что богатый — но и потому, что самоуверенный такой, сильный, наверняка властный. И она даже представила, как он приглашает ее в ресторан и она, конечно, соглашается, хотя и не сразу. А по дороге он ее расспрашивает о ней самой, а она в привычной своей манере запрокидывает коротко стриженную, блестящую платиной голову, отвечает невпопад, смотрит на него туманящимся периодически взглядом, приоткрывает рот, демонстрируя влажные зубы и облизывая яркокрасные пухлые губы. Мужчинам это, как правило, очень нравится — мужчинам, понимающим в женщинах, — и он не исключение. И она специально для него исполняет свой коронный номер — широко распахивая чистые и невинные ярко-синие глаза, глядя наивно на собеседника.

И вот они там сидят, и он намекает ей, что неплохо было бы… — ну понятно чего. А она делает вид, что не понимает, о чем он, и в то же время показывает, что прекрасно все понимает, — у нее образ такой, в котором бесконечные наивность и глупость тесно переплетены с бесстыдством и порочностью. И он ее куда-нибудь привозит, где, кроме них, никого нет. А она еще по пути спрашивает провокационно, не собирается ли он воспользоваться слабостью молодой неопытной наивной девушки, — вызывая у него ухмылку.

А потом они оказываются где-нибудь один на один и он говорит ей повелительно, чтобы она раздевалась. И она снова распахивает недоуменно глаза, хлопая длинными, старательно загнутыми ресницами, — и смотрит, как он расстегивает черную рубашку с золотыми версачевскими пуговками, под которой оказывается всегда так ее возбуждающая волосатая грудь. А она не сводит с него взгляда, который говорит, что она тоже хочет этого, — и нерешительно произносит, что так нельзя, она не готова, она не ждала, и вообще… А он догадывается, что это игра, — и повторяет, чтобы она раздевалась, или он сделает это сам.