Чувствовалось, что Галя далека от желания забросать Марка камнями.
— Заткнись! Мне и так тошно, — огрызнулась Мила.
— Не ной. Для серьезных опасений повода нет, — успокоила ее Анна. — Он вернется. Не сейчас, так завтра утром.
И в подтверждение ее слов Марк поднялся и направился к подружкам. С преувеличенно независимым видом Мила принялась облагораживаться кремом.
— О! То, что мне нужно, — обрадовался Марк, забрал у нее тюбик, развернулся… и снова ушел к Наташе.
Мила посмотрела на колпачок от тюбика, оставшийся в руке, с силой швырнула его под ноги и зашагала к воде.
— Куда это она? Уж не топиться ли? — то ли в шутку, то ли всерьез встревожилась Галя.
— Пополнять запасы соленой воды, — ответила Анна и легла, подставив лицо солнцу.
Умащивание женского тела кремом для Марка — дело не новое. Сколько квадратных метров спин покрыл он килограммами снадобий для загара и от загара! Эта спинка узкая, с подробностями: позвоночки, ребрышки. Тонкую шейку не видно под густой косой. Внимательно, словно четки, Марк перебирал тугие сплетения русых волос. Наташа улыбнулась украдкой. Он гладил ее плечи медленно, вдумчиво. Так ваятель прикасается к своему творению, не веря, что это — дело его рук.
— Повернись ко мне, — попросил Марк.
Они сидели друг перед другом, и Марк легко притрагивался к доверчивому лицу. Лоб, подбородок, правая щека, левая щека. «Словно перекрестил», — подумала Наташа.
— Чума!.. — восторженно протянула Галя. — Сейчас что-то будет, — и она удобнее устроилась на своем посту наблюдения.
— Ничего не будет, — не оборачиваясь, сказала Анна.
— Почему?
— Снегурочка не сможет подойти к огню слишком близко. Растаять побоится.
— Э-эх! — вырвалось у Гали с досады. Ее уставшая от праздности душа жаждала зрелища.
— Спасибо, — проговорила Наташа.
— На здоровье, — пожелал Марк и вздохнул: — Жаль, что мне завтра уезжать. Мы бы могли познакомиться поближе.
В его тоне не было и намека на обольщение. Но все же Наташа не преминула уточнить:
— Для чего?
— Да хотя бы для того, чтобы имя твое узнать.
— Для этого не надо ждать завтра. Меня зовут Наталией. Обычное имя.
— Старинное. Мне с именем повезло меньше. Уж не знаю, по каким соображениям, родители нарекли меня Марксом.
— Ты — Маркс?!
Кинозвездная внешность никак не вязалась с идейным именем.
— То-то и оно. Благо, об этом знают немногие. Я не всем паспорт показываю.
— Знаешь, однажды на ярмарке самоцветов я увидела негра, торгующего малахитом. Выглядело очень экзотично. Ты со своим именем сочетаешься примерно так же.
— Будем считать знакомство состоявшимся. За это стоит выпить. Поскольку в настоящий момент достойной жидкости нет, то мероприятие откладывается до вечера. А сейчас отрабатываем дневную программу. Идем купаться!
Марк легко подхватывает Наташу на руки и несет к морю. Он бережно прижимает ее к себе. Его лицо настолько близко, что Наташа чувствует его дыхание на своей шее. Голова кружится и сознание меркнет. «Кажется, у меня солнечный удар…» Ее взгляд останавливается на собственной руке, которая покоится на загорелом плече. Чтобы увидеть такую картину, стоило пережить и дурацкую (теперь уже дурацкую) драму с Сашей, и поваляться неделями, уткнувшись носом в ковер, и преодолеть две тысячи километров в одуряюще душном вагоне на второй полке. Мама, бабушка, простите! Я очень люблю вас и мне с вами хорошо. Но мне не хватало этих рук. Не знаю, как жила я без их силы? И как я буду жить без них? Вот плечи. Они — моя земля обетованная. Вот глаза — они небо святого града.
Наташа будто парит над землей. Марк осторожно и медленно ступает по пляжной гальке.
— Я боюсь холода, — сказала ему Наташа, когда ее пятки лизнуло море.
— Напрасно. Жары бояться надо. А холод — он закаляет. И сохраняет.
— Я плохо плаваю, — предупредила Наташа.
— А я на что?
«Утону», — подумала Наташа, но бесстрашно легла на воду.
Они поплыли рядом. Марк мог бы сейчас покрасоваться на публике и показать экстракласс. Он затылком чувствует на себе десятки пристальных взглядов. Но он боится потерять Наташу из поля зрения. Как она держится на воде — непостижимо. Едва перебирает тонкими ручками-веточками. «Вытащу, если что», — в своей силе Марк не сомневается.
— Отдохни, — предлагает он.
— Прямо здесь? Мы же не в Мертвом море. Я вообще глубины боюсь.
От мысли, что под ней толща воды, у Наташи немели руки-ноги. Разница — три или триста метров — не существенна. Марк настороженно посмотрел на спутницу. Чтобы не захлебнуться, ей приходилось запрокидывать голову назад. Он лег на спину и подтянул на себя Наташу. Как на плакате «Помощь на воде».
Читать дальше