Хелен Брукс - Прости и не прощайся

— Для тебя — возможно. Но не следует всех судить по себе. — Она продолжала сердито на него смотреть.

— Я пристыжен.

Его насмешливый вид стал последней каплей. Форд — единственный человек, который ее, всегда внешне выдержанную, мог вывести из себя.

Мелани воспитывалась в приемных семьях и рано научилась держать свои чувства в узде, но с Фордом у нее это не получалось.

— Уйди, пожалуйста, — натянуто произнесла она, пытаясь закрыть дверь, но ей мешало его плечо.

— Ты получила мое письмо?

По сравнению с ней он выглядел очень спокойным. Это просто оскорбительно! Так же как и его возмутительная инсинуация о мужчине у нее в постели.

Мелани кивнула, оставив попытки закрыть дверь.

— И?.. — мягко продолжал он свой допрос.

— И что?

Он пристально смотрел на нее своими серо-голубыми глазами, которые умели заглянуть ей прямо в душу.

— Не притворяйся, что тебе все равно.

На секунду ей показалось, что он имеет в виду себя, но тут же поняла, что он говорит о своей матери. Гнев у Мелани угас.

— Как Изабелл? — тихо спросила она.

Он пожал плечами:

— Как всегда. Упрямая как осел.

Мелани едва удержалась от улыбки. Мать Форда была более мягкой копией своего решительного, непреклонного сына, но такая же упрямая. Изабелл всегда с удивительной любовью и участием относилась к Мелани. О такой матери Мелани всегда мечтала. От этой мысли заныло сердце.

— Ты сказал, что Изабелл плохо себя чувствует?

— Она упала и сломала бедро в своем чертовом саду, а потом во время операции у нее возникли проблемы с сердцем.

Мелани не на шутку забеспокоилась. Когда он сообщил в письме, что Изабелл нездорова, то она подумала, что у его матери грипп или что-то вроде этого. Но операция…. Изабелл могла умереть, а она ничего не узнала бы. Сердце бешено заколотилось.

— Я… мне очень жаль, — прошептала она.

— А мне еще больше, — мрачно заметил Форд. — Она не желает делать то, что ей говорят, и, кажется, любой ценой хочет снова попасть в больницу. Отказывается переехать жить ко мне или в какой-нибудь санаторий. Она заявила, что, как только ее выпишут, она вернется домой, невзирая на мнение врачей. Единственная уступка с ее стороны — это позволить мне нанять постоянную сиделку, пока она снова не встанет на ноги. Да и этого удалось добиться с трудом. Она невыносима.

«И ты такой же», — подумала Мелани.

Форд вел бы себя точно так же в подобных обстоятельствах. Он был невыносимым и… самым сексуальным мужчиной на Земле.

Последнее соображение заставило ее потуже затянуть узел на поясе.

«Не смей показывать, как его появление на тебя действует, — молча приказала себе она. — Ты же знаешь — все кончено. Будь сильной».

— Мне очень жаль, — повторила она, — но, Форд, разве ты сам не видишь, что это нелепо — чтобы я выполняла какую-либо работу для твоей матери. Мы с тобой почти развелись.

— Это касается нас с тобой. Но это не должно отразиться на твоем отношении к Изабелл. Разве не так? Она, между прочим, очень расстроилась, когда ты отослала ей обратно письмо, не прочитав.

Удар ниже пояса. Но в этом весь Форд.

— Так было лучше.

— Да ну? Для кого?

— Форд, я не намерена стоять здесь и ругаться с тобой. — Мелани проняла дрожь, хотя было тепло.

— Тебе холодно. — Он распахнул дверь, от чего ей пришлось отступить назад в холл. — Давай обсудим все в доме.

— Прости, но я что-то не помню, чтобы я тебя пригласила, — язвительно произнесла она. Хоть на это у нее хватило сил!

— Мелани, мы были женаты два года, и, если только ты не притворялась все это время, ты любила мою мать. Я прошу тебя о помощи ради нее. О’кей? Ты на самом деле отказываешься?

Два года, четыре месяца и пять дней, чтобы быть точной. И первые одиннадцать месяцев были раем. После этого…

— Пожалуйста, уходи, — слабым голосом произнесла она. — Нашим адвокатам это не понравилось бы.

— Ну их к черту. — Он взял ее за руку, отстранил и вошел в холл, закрыв за собой дверь. — Все они паразиты. Мне нужно с тобой поговорить — вот это важно.

Он был рядом. Совсем рядом. И его запах, такой знакомый, будил интимные и соблазнительные воспоминания. Ей сделалось жарко, сердце забилось так часто, что готово было выскочить из груди. Форд — единственный мужчина, которого она любила, и даже сейчас Мелани ощущала силу его шарма. Но она осталась тверда и сказала:

— Пожалуйста, уходи.

— Послушай, — мягко произнес он, — приготовь-ка лучше кофе и давай поговорим. Хорошо, Нелл? Я ни о чем больше не прошу. Ради Изабелл.