Кейтлин Крюс - Награда для чемпиона

Опустив руку, она, проигнорировав его появление, положила несколько шпилек, которые только что вынула из волос, на гранитную стойку рядом с раковиной. Ей хотелось уехать до окончания вечеринки. Она уже собрала вещи и чувствовала себя отлично в старых джинсах и выцветшей футболке, которую дома использовала как ночную рубашку. Ей осталось только расчесать волосы, надеть удобные туфли и уйти.

Но она не могла отвести взгляд от отражения Ивана, и, что было еще хуже, она не могла пошевелиться.

Тишина, повисшая между ними, ощущалась почти физически. Миранда жалела о том, что безнадежно влюбилась в этого мужчину. Она не хотела замечать боль в его черных глазах и усилием воли подавила в себе желание подойти к нему и утешить его.

— Я говорила то, что думала, — произнесла Миранда, не в силах больше выносить напряженное молчание. Она боялась, что, если просто продолжит на него смотреть, от ее спокойствия и благоразумия не останется и следа. — Я ошибалась на твой счет. Если ты хочешь, чтобы я сказала это в телевизионном эфире, я это сделаю.

— Я не хочу.

Она сжала руки в кулаки:

— Если это нужно тебе или твоему брату, я с удовольствием это сделаю.

Отойдя от двери, Иван направился к ней, и она не смогла сдержать радостного возбуждения. Ее телу было наплевать на ее душевное состояние. Оно так сильно жаждало Ивана, что было готово отдаться ему.

Иван остановился в нескольких дюймах от нее. Какое-то время он неподвижно стоял у нее за спиной, внушительный и опасный, и Миранда, вопреки своей воле, вспомнила сцену в парижской примерочной. У нее сдавило грудь, и она, испугавшись, что ее сердце разорвется на части, повернулась к нему лицом, чтобы прогнать мучительное воспоминание.

Это оказалось ошибкой.

Она так привыкла прижиматься к Ивану, водить ладонями по его широкой груди, что испытала физическую боль, когда отвела руки назад и вцепилась в край гранитной стойки.

— Когда ты стала пассивной и уступчивой? — спокойно спросил он. — Я нахожу это ужасным.

— Это не пассивность, Иван, — ответила она, — а вежливость и понимание. Ты сказал, что не хочешь публичного скандала. Ты передумал?

— Нет. И все остальное тоже не изменилось.

Она не понимала его до тех пор, пока он не положил свою большую руку ей на бедро, не притянул ее к себе и не накрыл ее губы своими.

Поцелуй был великолепным, но он так сильно ранил ее сердце, что на нем, несомненно, останутся шрамы.

Миранда оттолкнула Ивана, но слезы, которые она все это время сдерживала с таким трудом, полились наружу.

— Это последняя часть твоей мести? — спросила она. — Ты хочешь, чтобы я рухнула к твоим ногам? Просто отпусти меня, Иван. Позволь мне сдержать свое обещание и уехать.

— Что, если я не хочу, чтобы ты уезжала? — хрипло произнес он, глядя ей в глаза.

Тогда она поняла, что это ее шанс проявить наконец силу и защитить себя. Больше всего на свете ей хотелось верить ему, потому что она любила его всем сердцем. Она понимала, что было бы слишком просто поверить ему и оттянуть расставание на неопределенный срок.

Также она понимала, что это может ее погубить, поэтому покачала головой, вытерла слезы и приказала себе быть сильной.

— На свете есть много женщин, которые с радостью заменят меня в твоей постели, — сказала она ему. — Уверена, ты это знаешь. Я тебе не нужна.

Он мрачно рассмеялся, и Миранда воспользовалась этим, чтобы обойти его и направиться в гардеробную за сумкой с вещами. Черт с ней, с прической. Она сделает себе хвост по пути в аэропорт. Ей необходимо уйти отсюда, пока он не поработил ее волю.

— Но ты нуждаешься во мне, — раздался голос у нее за спиной.

Миранда остановилась, словно была у него на поводке и он только что резко за него дернул. Медленно повернувшись, она с недоверием посмотрела на Ивана.

На нем был элегантный смокинг от-кутюр, но свирепое выражение лица напомнило ей о дикаре, которым она столько лет его считала. От него исходил первобытный мужской магнетизм, и Миранда почувствовала тянущую боль желания и тупо уставилась на него, словно не расслышала, что он сказал.

— Я скажу больше, Миранда, — произнес он с сексуальным русским акцентом. — Ты меня любишь.

Ей показалось, что мир рухнул и ее поглотила гигантская черная дыра, но, к своему глубокому сожалению, она по-прежнему стояла, заплаканная, босиком, на полированном полу его спальни и испытывала унижение и ужас. Надо же ей было согласиться принять участие в этом фарсе! Ее жизнь и без него была похожа на чью-то злую шутку.