Элизабет Эштон - Розовая мечта

О чем это он? Не этого она хотела от брака — он говорит так, словно пытается подкупить ее.

— Мне будет не по себе в вашем мире, — задумчиво протянула она, не совсем, впрочем, уверенно, — из меня не выйдет декоративной хозяйки вашего светского дома.

— А, этому можно научиться, — отмахнулся он. — Вы приспособитесь. Вы уже очень изменились с тех пор, когда я вас впервые встретил у Леона.

И опять это было не то, что ей хотелось услышать. Она понимала, что он намеревается воспитать в ней светскую даму. Но почему бы не принять ее такой, какая она есть? Зачем нужно менять ее на свой манер? Он хочет полностью подчинить ее своей воле, все в ней противилось этому. Нет, все это не то!

Она машинально провела рукой по, краю его стола — он предлагал ей все, кроме своей любви, о ней он даже не говорил. Он бы словно зверь в клетке, яростно пытавшийся сломать преграды. Здесь скорее гнев, чем нежность. Это его предложение — сейчас она ясно осознавала это — было сделано потому, что он не мог получить ее иначе. Предложить ей брак, его побуждала ревность к Року. Он не искал ее любви — ему нужно было лишь ее тело. Ему казалось, что она не сможет отказаться от всех тех благ, что он ей обещал.

С тревогой она подняла на него глаза в поисках признаков той нежности, которая однажды мелькнула, но сейчас ее не было и в помине. Глаза его сверкали, лицо было жестким и угрюмым. В ней созревало убеждение в том, что счастье их было бы недолгим.

— Ну, — спросил он нетерпеливо, — так что вы об этом думаете? Разумеется, согласны.

— Никаких «разумеется», — тихо качнула она головой, и слезы навернулись ей на глаза, — на самом-то деле вы вовсе не хотите на мне жениться.

— Но если это единственный способ…

— Вот именно, — прервала она его, — у вас просто нет другого пути, не так ли? — Она продолжала размеренно, какое-то внутреннее чувство заставляло ее произносить слова, которые ее сердце отвергало. Одна лишь любовь могла бы соединять таких разных людей. Страсть же Алекса не имела ничего общего с любовью и умерла бы так скоро, как была бы утолена. — Как вы думаете, сколько продлится ваша страсть, однажды утоленная? И что у меня останется, когда вы охладеете? Положение, которого я вовсе не жажду и которому, возможно, не смогу соответствовать? Роскошь, которая в действительности значит для меня немного; ваше презрение к моему смирению, которого вы сейчас так добиваетесь? Вы же меня возненавидите. Я знаю, что для вас брак, мне об этом прожужжали все уши, как только я здесь появилась. Нет!

Она вскочила на ноги и отбежала к двери, когда он сделал движение по направлению к ней.

— И не пытайтесь меня поцеловать. Вы знаете, что я могу растаять, но ведь решается вопрос всей нашей жизни, Алекс. Это надо хорошенько обдумать.

— Вы полагаете, я не думал обо всем этом? Думал целыми днями. И решился. Вы стоите того. Господи, Чармиэн, — воскликнул он беспомощно, — чего вы еще хотите? У меня нет времени завоевывать вас — вы завтра уезжаете.

— Тогда оставим до завтра, — торопливо проговорила она, — я… я должна подумать. Это весьма неожиданно. Понятия не имею… как…

— Да о чем вы хотите думать? — изумился он. — Я был уверен, что вы сразу примете мое предложение.

Это задевало ее гордость — он был так уверен, что она падет в его распростертые объятия, что не удосужился придать своему предложению более подходящую, не столь грубую форму. С таким опытом по части отношений с женщинами он мог бы постараться убедить ее! Обольстить! Однако он не стал себя утруждать! Для него она была всего лишь бедной маленькой манекенщицей, Чармиэн Чевиот, охотно принявшей бы его, на любых условиях.

— Если б ваше нежелание жениться на мне не было столь очевидно, Алекс, — тихо произнесла она, — я, пожалуй, была бы польщена, но ведь вы меня не любите, а я… — И она припомнила, что сказала тогда Року. — Я соглашусь на брак только по любви.

— Но ведь я же сказал вам, что хочу вас, — резко ответил он.

— Это не одно и то же, — с усмешкой возразила она. — Теперь могу я уйти? Я очень устала, а после ужина мне предстоит показ.

Выругавшись, он кинулся к ней, но какая-то ее тихая печаль его остановила.

— Хорошо, — согласился он, — сейчас я вас отпускаю, но мы увидимся после показа, надеюсь, вы станете по сговорчивее. Так или иначе я вас получу, Чармиэн.

Это прозвучало угрозой. Зная, как он всегда реагирует на сопротивление, она снова выпросила время на размышление, и, к огромному облегчению, он ее отпустил. Она выскочила из кабинета в полном смятении.