Мэри Берчелл: Такова любовь

Гвинет слишком хорошо знала почерк Терри, чтобы ошибиться. И послание действительно было адресовано Вану.

Бетти ушла, а Гвинет словно окаменела и продолжала сидеть с нераспечатанным письмом в руках.

Конец страхам и мучениям. Оно пришло именно в этот вечер, когда Ван допоздна задержался на работе. Вот она, прекрасная возможность уничтожить его, не открывая.

Все было настолько просто, что Гвинет искала, в чем же подвох, но не могла найти.

Теперь остается только сунуть его в огонь и подождать, пока он не пожрет труды Терри, — и дело в шляпе.

Вот так вот, Ну, или почти так.

Она поглядела на почтовый штемпель. Саутгемптон! Значит, есть надежда, что для Терри запахло жареным и он решил сбежать из страны. Видимо, это был последний выстрел, совершенно безопасный для него самого. Вряд ли он станет рисковать и ждать, пока Ван доберется до него.

Гвинет и сама не знала, почему так долго колебалась. Такой шанс выпадает один на миллион, она и надеяться не смела.

У нее из головы никак не шли слова, которые она сказала Пауле: «Мой брак поставлен на карту, и мое счастье зависит от ловкости рук и быстроты. Какое унижение — копаться в письмах мужа!»

Низко, подло, бесчестно. Краденые письма, ежедневная ложь и притворство. И этим она жила?

— И к чему же я так приду? — сказала она вслух, упала в кресло и закрыла глаза.

Мужчина, который любил ее и жил с ней, верил каждому ее слову. Он сказал Пауле, что она безупречна настолько, чтобы не быть скучной, а Тоби — что солнце светит, только когда она рядом.

Вот как Ван думал о ней. Вот насколько верил ей. А она сидела здесь и решала, не сжечь ли письмо только потому, что муж может узнать, какая она на самом деле!!!

И снова потянутся дни, и каждый раз она будет надеяться, что ничем не выдала себя, что никто не предаст ее; рыться в письмах в страхе, что Терри напишет еще раз, и в надежде, что снова удастся сжечь его послание.

Боже, как это нечестно, низко и подло! И это она сидела тут минуту назад и раздумывала, как было бы хорошо стать примером для собственного ребенка?!

Ван никогда не опустился бы до подобного. Он слишком гордый для этого.

Но с другой стороны, ему ничто и никогда не угрожало. Но так ли это, или она всего лишь снова выгораживает себя? Ван просто не способен на низость, вот и все.

Ван — вот кто пример для подражания. В каком-то смысле Тоби больше похож на его ребенка, чем на ее сына. Хороший, честный малыш, ничего не боится и смело глядит вперед.

«Какой ужас! Я не стою их обоих! Ни мужа, ни сына», — подумала Гвинет.

Гвинет открыла глаза и снова поглядела на письмо.

Выбор был за ней, она это ясно видела. Она может сжечь его и продолжать врать и изворачиваться. Или рассказать все без утайки.

«Это разрушит мою жизнь, ну и что ж, зато это будут чистые руины», — всхлипнула Гвинет и услышала, как Ван открывает входную дверь.

Она встретила его стоя. Бледная, спокойная и абсолютно уверенная в своей правоте.

— Извини, что так поздно, Гвен, — подошел он к ней и поцеловал в губы. — Скучала?

— Да нет. Все в порядке. Есть же Тоби, и потом… я читала.

Ван тяжело опустился в кресло, с которого она только что поднялась, а Гвинет устроилась у его ног.

— Как малыш? — Ван потянулся за письмами.

— С Тоби все в порядке. Он выпросил у меня дополнительные «десять минуточек», потому что считал, что мне нужна компания.

Ван рассмеялся и отбросил письма в сторону.

— Ничего важного. — Он откинулся в кресле и с явным удовольствием смотрел на жену, будто одно это дарило ему мир и покой.

Гвинет едва удавалось сдерживать нервную дрожь. «Надо успокоиться, — твердила она себе, — без истерик!»

Медленно, очень медленно она вытащила письмо из лифа платья, куда сунула его, как только услышала, что муж вернулся домой.

— Ван, это не вся почта. Вот еще одно письмо.

Он озадаченно поглядел на нее и взял конверт.

— Это от Терри.

Но Ван не стал открывать.

— Почему оно было у тебя?

— Я не хотела… чтобы ты… читал его.

— Не хотела? — пристально поглядел на нее Ван. — Тогда не буду.

Ван нагнулся и бросил послание в огонь.

Гвинет словно завороженная глядела, как корчатся в огне белые листочки. Оно горело, случилось то, чего она так сильно желала!

Гвинет показалось, что ее сердце вот-вот разорвется: от облегчения, от любви к Вану, а еще от того, что теперь она не может оставить все как есть. Теперь она была абсолютно убеждена, что это не путь к спасению.

Гвинет прижалась к коленям мужа и разразилась слезами.