Мэри Берчелл: Такова любовь

— Но ведь он может и не узнать, Гвен.

— Терри скажет ему, даже с риском для собственной жизни.

— Думаешь, решится встретиться с ним?

— Нет. Полагаю, он догадывается, что Ван задушит его, если он начнет бросать в мою сторону подобные обвинения. Позвонит или напишет, это гораздо безопаснее. Но когда… когда?! — Гвинет остановилась, почувствовав, что впадает в самую настоящую истерику.

— Но ведь ты могла бы перехватить письмо, — предположила Паула.

— Конечно, я стараюсь первой просмотреть почту. Но как же я ненавижу эти подлые трюки! Мой брак поставлен на карту, и мое счастье зависит от ловкости рук и быстроты. Какое унижение — копаться в письмах мужа! Когда я делаю это, я кажусь себе малодушной мелочной женщиной. Теперь-то я понимаю, что надо было набраться смелости и давным-давно рассказать все начистоту. Честная женщина так бы и поступила. А я просто ввязывалась то в одну опасную ситуацию, то в другую. Мне так стыдно за все это, что я даже не знаю, что хуже: мои прошлые ошибки или моя трусость и лживость.

Паула испуганно уставилась на нее.

— Ты вовсе не мелочная и не малодушная, — ответила она после минутной паузы, перефразировав слова Гвинет. — Ни один мелочный и малодушный человек не сделал бы того, что ты для меня сделала.

— Сделали бы, дорогая. И уверяю тебя, гораздо раньше меня. А я дотянула до самой последней минуты и тем самым навлекла на тебя столько ненужных бед и разочарований. Все надеялась, вдруг случится чудо и все само собой утрясется.

— Да брось, Гвен! Это и неудивительно. До меня было слишком трудно достучаться. И я совсем не уверена, что решилась бы на подобный поступок, окажись все наоборот. Любой на твоем месте стал бы ждать чуда.

— Но ведь это бессмысленно!

— Такова уж человеческая натура, — с чувством произнесла Паула.

— Ты такая добрая, Паула, ни в чем не винишь меня!

— Винить тебя?! С какой это стати? Да ты совершила геройский поступок, спасла меня от собственной глупости, да еще такой ценой.

— Я не о том. Имею в виду, за то, что я так долго тянула. Я знаю, как тебе больно! Столько планов, столько надежд, казалось, только руку протяни, — и все рухнуло в одночасье, развалилось на мелкие кусочки.

— Д-да. Но лучше уж так, чем разочароваться после того, как все случится, — проявила необычную мудрость Паула. — Кроме того… — Она смущенно замолчала. — То ли я совершенно бесчувственная, то ли это просто шок… но я не могу сказать, что сердце мое разбито. Вот и все. Знаю, девчонки обычно слезами обливаются и рвут на себе волосы, но что толку притворяться? Того Терри, которого я знала, просто не существует. Есть подлец и аферист, о котором я не имела ни малейшего понятия. Жаль, конечно, и даже где-то в глубине души есть небольшое разочарование, однако… — Она снова не закончила мысль, но на этот раз весьма выразительно пожала плечами.

Сердце Гвинет наполнилось любовью. Никогда еще эта девушка не была ей столь близка, как в этот момент. Паула оказалась настолько откровенной, настолько уверенной в том, что не стоит разводить сантименты и притворяться, что сердце ее разбито, что никто бы не смог устоять перед ее открытостью. Для Паулы существовали только голые факты, и она считала глупым перевирать их только ради того, чтобы произвести эффект.

— Не думаю, что ты бесчувственная, Паула, — сказала Гвинет. — Ван прав, ты очень гибкая натура, быстро оправишься. Знаю, противно смотреть, как люди многоопытно улыбаются тебе в ответ и уверяют, что не один, так другой, но это правда. Ты очень красивая девушка, жизнерадостная и не обделена здравым смыслом, так что у тебя будет много друзей.

Паула состроила гримасу:

— Хорошо, что ты сказала это, бальзам на мои душевные раны. Но боюсь, что теперь все мои знакомства ограничатся папиными шахматистами. Больше никаких мужчин в нашем окружении нет, а бедная мамочка будет теперь вдвойне осторожной.

— Ерунда. Мы с Ваном займемся этим вопросом… — Внезапно в горле Гвинет встал комок, и она не смогла выдавить больше ни слова. Какие у нее шансы «заняться» этим вопросом? И как она может говорить «мы с Ваном»? На следующей неделе, завтра, а может, сегодня Ван все узнает. И это будет конец.

Но Гвинет не могла быть уверена даже в том, что она подразумевает под словом «конец». Ее бросало из крайности в крайность: то она думала, что Ван выкинет ее из квартиры вместе с Тоби, то считала, что он проявит благородство и оставит все как есть. И тогда она будет бесцельно скитаться по опустошенному дому, занимаясь обычными делами, но дорогие сердцу мелочи навсегда уйдут из их жизни, потому что Ван разлюбит ее. Она будет бултыхаться в мертвом море, пожиная плоды своих трудов.