Джейн Арбор: Любовь на Рейне

Ингрэм Эш вернулся к своему креслу.

— Грубовато получилось, — проговорил он. — Прошу меня извинить.

Вирджиния облизнула губы.

— Ничего страшного. Я понимаю.

— Боюсь, что до конца все же не понимаете. Причина заключается в том, что Франки проработали у Эрнста всю свою жизнь. Он сообщал им практически обо всех своих поступках, согласовывал буквально каждый шаг, а потому его любовное увлечение и женитьба в среднем возрасте никак не соответствовали их ожиданиям.

— Но это не было… — перебила его Вирджиния, покраснев.

— Чем это не было?

— Т-тем, что вы сказали. Мы так мало знали друг друга. У нас не было даже времени, чтобы… — Она снова запнулась, когда до нее внезапно дошло, что отрицать чувства Эрнста Рауса к ней означало бы предать его. — Я хотела сказать, что с моей стороны не было никакого романтического увлечения. Просто интерес и… некоторая симпатия. Ничего больше.

Ингрэм Эш изогнул одну бровь.

— Вы весьма откровенны. И все же вы, можно сказать, были помолвлены.

— Это не так. Я так и не дала ему ответа.

— Однако, судя по оставленному им завещанию, он определенно считал, что дали.

— Он мог лишь надеяться на то, что я приму его предложение. Но мы не были помолвлены, когда я согласилась приехать сюда, чтобы увидеть его дом.

— И вы считаете это — прошу простить меня — достаточно справедливым по отношению к Эрнсту, тем более в сложившихся обстоятельствах? Я имею в виду вашу фразу насчет «просто интереса».

Вирджиния прикусила губу.

— Тогда я не мыслила категориями «справедливо» или «несправедливо». Там, во Франции, в Ниме, нас было всего двое — двое одиноких людей, за которыми, можно сказать, ничего не стояло. Во всяком случае, у меня лично уже не было ничего своего, что я могла бы предложить ему. В течение некоторого времени, пока не освободится место на моей прежней работе, я чувствовала себя вполне свободной, а потому — что плохого в том, что я приняла предложение Эрнста познакомиться с его средой, прежде чем мы снова вернемся к вопросу о женитьбе? Или вы считаете подобное поведение предосудительным?

Ингрэм Эш пожал плечами.

— Лично я не вижу в этом ничего аморального и спросил вас лишь о том, насколько честно это по отношению к Эрнсту. Впрочем, готов признать, что вы были правы: он действительно обязан был показать вам товар лицом, прежде чем вы примете твердое решение совершить покупку…

После этих слов — едва прикрытого оскорбления — Вирджиния уже не сдержалась.

— Как вы смеете?! — накинулась она на него. — Обвиняете меня в том, что я веду себя как какая-то… золотоискательница. Ведь вы именно это имели в виду, говоря подобное, не так ли?

Эш встретил ее враждебность, что называется, не моргнув глазом.

— Я действительно допускал подобную возможность. В конце концов, основываясь на ваших же собственных словах о том, что вы не испытывали к Эрнсту каких-то особо теплых чувств, я рискнул прийти именно к такому заключению.

— А что, по-вашему, я должна была испытывать, прежде чем принять его приглашение приехать сюда? Мы были знакомы каких-то полмесяца, от силы — три недели! Я уже не девочка и не схожу с ума по первому встречному мужчине, который вздумал оказать мне знаки внимания. Эрнст Раус был добр ко мне, да и сам он мне тоже нравился. Но если вы считаете, будто я хотя бы малейшим образом догадывалась о том, что он считал нас уже помолвленными или что он намеревался сделать меня своей наследницей, то уверяю вас, что никогда не поощряла его на такие мысли — никогда! — с горячностью бросила ему в лицо Вирджиния.

— Даже с учетом того, что он оценивал вашу симпатию, уже будучи больным человеком, которому и жить-то оставалось год, от силы пять? — спокойно спросил Эш. — Ведь, предлагая вам стать его женой, не мог же он не сказать вам об этом?

Вирджиния застыла на месте, одна ее ладонь взметнулась к горлу.

— Это не так! Он ничего мне не сказал! Я и понятия не имела. Если бы я согласилась выйти за него замуж, то рассчитывала бы… — По мере того, как до Вирджинии стало доходить осознание реальности, глаза ее все более расширялись от ужаса. — Но вы — вы сами, Франки, весь Кенигсграт — решили, что я знала об этом, и именно поэтому… я в ваших глазах превратилась в охотницу за сокровищами! Ну да, конечно, незамужняя девица немедленно ухватывается за сделанное Эрнстом предложение, явно рассчитывая на то, что долго все это не протянется, правильно? Таким образом, меня отвергают не только как его наследницу — нет, с учетом того, во что вы все верите, меня отвергают как таковую, целиком и полностью. Ну что? Это так? Попытайтесь, если сможете, опровергнуть мои слова.