Джейн Арбор - Любовь на Рейне

— Это я подняла вопрос о возможном переезде в «Драхенхоф».

— Ну, надеюсь, теперь-то вы понимаете, что в этом нет никакой необходимости, да и непрактично это. — И добавил беззаботным тоном: — В конце концов, если вы посчитаете Ханнхен, Альбрехта и мою сосновую дверь недостаточно надежными кандидатами на роль коллективной дуэньи, то всегда сможете сделать так, что я буду числиться кем-то вроде вашего постояльца, который платит вам символическую арендную плату, не так ли?

Отнюдь не будучи уверенной в том, что он опять не подсмеивается над ней, Вирджиния сдержанно проговорила:

— Спасибо, хотя я и не вижу, чем это будет отличаться от вашего нынешнего статуса.

— В самом деле? Я бы, напротив, заметил, что старая добрая бухгалтерская книга, в которой регистрируются выплаты арендной платы, в здешних местах может считаться высшим гарантом добропорядочности! Но это так, информация для размышления, — добавил Ингрэм.

Лишь после его ухода Вирджинии в голову пришла запоздалая мысль на этот счет. Она наконец поняла, что сам Ингрэм Эш ни на мгновение не задумывался об этической стороне их совместного проживания под одной крышей, а это, в свою очередь, красноречиво свидетельствовало о том, что как женщина она для него попросту не существовала, не так ли?

В такое же пасмурное и сырое утро, какое выдалось в день похорон Эрнста, Вирджиния наконец-то получила возможность познакомиться с Лизель Мей. Вирджиния сидела в своем офисе — скудно обставленной комнате, располагавшейся за дальней стеной холла, — и делала все возможное, чтобы разобраться в деловых бумагах, составленных на почти незнакомом ей языке, и многочисленных, непонятно как систематизированных папках, когда раздавшийся стук в дверь возвестил, как она предполагала, об очередном ледяном обмене фразами с Ханнхен. К ее удивлению, в комнату вошла девушка, которую, как ей было известно, звали Лизель.

С непокрытой головой, она основательно промокла. В сапогах до колеи и плаще, подпоясанном настолько туго, что его разлетавшиеся полы скорее походили на оборки, она выглядела до нелепости юной. Круглый лоб девушки, голубые глаза, нос со вздернутым кончиком и ямочки на щеках и в самом деле придавали ей сходство с куклой, а перетянутые у ушей волосы наводили на мысль о девочке, которая приготовилась ко сну или к тому, чтобы принять ванну.

Свое появление она ознаменовала топотом сапог, капелью стекающих с рукавов водяных струек и возгласом «Ах!», за которым последовало заявление:

— Вы — фрейлейн Сомерс. А я — Лизель Мей.

Сказано это было отчетливо и с настолько явной, типично немецкой артикуляцией, что можно было подумать, будто Вирджиния собиралась читать слова по ее губам.

— Да, и я о вас слышала, — также по-немецки, тщательно подбирая слова, произнесла Вирджиния. — Как ваши дела? Вы ведь были на похоронах герра Рауса, не так ли, а потом я еще видела вас в Кенигсграте — вы шли с собакой.

В ответ на это девушка хихикнула и сказала:

— Вы говорите точь-в-точь как пишут в тех учебниках, который Ингрэм привез мне из Бонна! Но сейчас я уже довольно неплохо говорю по-английски, и хотела бы попрактиковаться — если, конечно, вы не возражаете.

После этой фразы, как нередко случается, к процессу их знакомства подключились малопонятные закономерности взаимной симпатии, которая мгновенно устанавливается между двумя незнакомыми людьми, и Вирджиния почувствовала, что с этой девушкой она наверняка подружится.

Лизель сняла плащ, отжала воду из собранных в хвостики волос и указала на лежавшие на столе бумаги.

— Чем это вы занимаетесь? — поинтересовалась она.

— Боюсь, чем-то совершенно бесполезным, — призналась Вирджиния. — Мой деловой немецкий находится, можно сказать, на нуле.

— Позвольте взглянуть. — Лизель принялась рыться в бумагах. — Так, вот это письма, на которые надо ответить. Если вы спросите Ингрэма, что он хотел бы сказать этим людям, я готова их написать. Точнее нет — я помогу вам написать их — по-немецки. А вот это перечень, — она запнулась, подбирая нужное слово, — счетов, правильно? — за товары от поставщиков. Вот, видите, — ее палец задвигался по списку, — это означает деревянные стойки, вот это — проволока, это — ящики для черенков. А это, — она показала Вирджинии очередной лист, но затем быстро отдернула руку, — нет, не этот, — неловко добавила она. — Так, вот в этом…

— А что было написано в том? — перебила ее Вирджиния.

Лизель отвела взгляд.