Алла Осипова - Лоскутное одеяло

— Мамочка, только не пей!

Она кивает, говорит, что заскочит только на минутку, повидаться, но возвращается через три часа пьяная, красная и противная. Она пытается меня поцеловать. От нее пахнет водкой и луком. Но я уворачиваюсь и горько кричу ей:

— Ты же обещала, обещала, обманщица! Не верю тебе больше!

Мама плачет пьяными слезами, горько всхлипывая и размазывая черную тушь по щекам. Тогда она становится похожей на Арлекино. Мама громко икает, шатаясь входит в дом, тяжело плюхается на топчан и засыпает в сенях. Бабушка снимает с нее ботинки, укрывает одеялом и шепчет:

— Бедная моя, горемычная… Доченька моя… Эх, Ритушок-петушок… Как тебе не везет…

Она ласково гладит ее по голове, целует в волосы и запрещает мне шуметь.

…В молодости моя мама была очень красивой, яркой женщиной и талантливой художницей. Она самостоятельно поступила в Строгановское училище, без репетиторов и взяток. На первом курсе мама была одной из самых успешных студенток и даже выиграла первое место на каком-то ректорском конкурсе молодых талантов. Летом после первого курса она пошла с подружками в Парк культуры. В комнате кривых зеркал она встретила моего отца. Какие могут отношения сложиться между людьми, если они познакомились в комнате кривых зеркал? Кривые, косые и иллюзорные. Папа работал таксистом, он был на десять лет старше мамы. Страсть захватила их и закружила в своем вихре. Мама не смогла больше рисовать. Все ее творческие и человеческие силы ушли в любовь. Она забеременела мной. Папа, как настоящий благородный человек, сделал маме предложение и переехал в двухкомнатную квартирку в Бирюлеве, к маме и ее родителям.

Поначалу он очень хорошо играл роль любящего мужчины, но свадьбу почему-то все время откладывал под разными предлогами. Когда мама была на седьмом месяце беременности, папа внезапно сказал:

— Рита, я нужен своей стране. Я уезжаю на БАМ. Общественное должно быть выше личного. Мне душно в мещанском быту вашей семьи, среди пирогов и квашеной капусты. Свадьбы не будет.

Собрал нехитрые пожитки — и был таков. Он сбежал очень удачно — дедушка и бабушка жили в деревне, чтобы не мешать молодым.

— А как же ребенок? — растерянно прошептала мама, когда за ним хлопнула дверь. Она прекрасно знала — как. Мама наполнила ванну теплой водой, выпила бутылку водки и вскрыла себе вены. Ее и меня спасла соль. Вернее, ее отсутствие.

Соседка по лестничной клетке закатывала огурчики, и ей не хватило соли. Она наверняка знала, что мама дома, потому что в панельных домах отличная слышимость. Соседка стала звонить в дверь, ей никто не открыл. Она знала, что мама беременна, заволновалась и на всякий случай вызвала милицию. Маму и меня спасли в последнюю минуту. Так что соль и бдительная соседка явились для меня ангелами-хранителями. Моей маме присудили гордое звание мать-одиночка. Я никак не могу понять, почему в нашей стране женщину, уже пострадавшую от мужской подлости и безответственности, унижают еще и этим несоответствующим названием. Она-то как раз и не одиночка, ведь женщина остается вдвоем с ребенком. Было бы правильнее назвать мужчину — неотец-одиночка, а женщину мать-героиня. Это намного точнее.

Я никогда не видела своего отца, даже на фотографиях. Мама сожгла все его снимки.

Я знаю только, что его звали Николай и был он высокого роста.

Мама запретила дедушке искать моего отца, а он мог бы, ведь работал в милиции и обладал определенными связями в своем ведомстве. Мама была гордой и не могла простить и забыть предательство любви. Она так и не оправилась от удара. Строгановка пошла побоку. Мама забывалась только в выпивке. Боль временно притуплялась, и она заводила новых кавалеров, которые могли временно скрасить ее одиночество. Это были собутыльники и друзья на несколько часов. Казалось, она обезумела от боли. Мама снова и снова возвращалась в Парк культуры и всматривалась в гуляющих там мужчин. Она ждала, что произойдет чудо и, как в банальных мелодрамах, принц вернется туда, где они когда-то встретились… Мы с ней часто там гуляли, мама выглядела отрешенной и постоянно ждала, ждала, жадно вглядываясь во всех проходящих, рассеянно отвечая на мои детские вопросы.

Шли годы. Мама уже не была столь красива и молода. Работала она в соседнем гастрономе. Периодические запои накладывали отпечаток на ее лицо. И тут она встретила отчима. Его звали Павел Алексеевич, он отоваривался в гастрономе у самого директора, который припасал дефицитную колбасу, масло и шпроты. Павел Алексеевич работал в мебельном магазине, так что бартер между магазинами был весьма взаимовыгодным.