Индия Грэй - Что готовит нам судьба

— Тебе надо показаться доктору. — Кит подошел, держа полный стакан с кубиками льда. — А пока займемся самолечением.

— У меня мало нерушимых правил, но не пить крепкие спиртные напитки до полудня в одиночестве — одно из них. Выпьешь со мной? — Она вдруг подумала, что у Кита нет причин задерживаться в ее компании после того, как он выполнил свой моральный долг, и добавила: — Если тебя не ждут какие-то важные дела, конечно.

— Ничего, что не могло бы подождать еще. — Он отправился смешивать джин с тоником себе, по дороге подложив в камин еще одно полено. — Я пытаюсь разобраться с документами на поместье. Мой отец не силен в организационных вопросах, он десятилетиями управлял Элнбургом по страусиному принципу.

— Значит, Джаспер унаследовал привычку прятать голову в песок от Ральфа?

— Боюсь, что так. — Кит уселся на противоположный край дивана лицом к Софи. — То же самое касается пьянства и склонности считать, что личное обаяние вытащит его из всех тяжелых жизненных ситуаций. — Он прервался, чтобы сделать глоток. — Прости, наверное, я не должен говорить о нем так в твоем присутствии. Справедливо будет заметить, что гены безудержного женолюбия ему не передались.

— Это точно. — Софи поймала себя на том, что смеялась немного дольше, чем нужно. Если бы только Кит осознавал всю правду собственных слов! — Но ты прав. Джаспер очень во многом напоминает отца.

Она отпила джина с тоником, понимая, что разговор завел их на опасную территорию. Как бы ей ни хотелось рассказать Киту о найденном письме, ее слишком пугала идея затронуть настолько личную тему.

Серебристые глаза Кита сузились, когда он взглянул на нее поверх своего стакана.

— А вот я совсем на него не похож. Нет никакого секрета в том, что у нас с отцом натянутые отношения. Поэтому я и не считаю своим долгом проводить каждую минуту у его постели.

Комната погрузилась в тишину, которую нарушали лишь треск поленьев в камине и позвякивание кубиков льда в стакане Софи.

— Почему у вас натянутые отношения?

— Так было всегда. — Он пожал плечами. — Я не помню, чтобы часто общался с отцом до того, как моя мама ушла. А после одно время думал, что это нас сблизит.

— Но не сблизило?

— Как раз наоборот. Может быть, отец винил меня. — Кит посмотрел сквозь стакан на огонь, который придал джину оттенок бренди. — А может, просто срывал на мне обиду. Но его прежнее равнодушие превратилось во враждебность. Он отослал меня в интернат при первой возможности.

— О господи, бедняга! — От одного только воспоминания о коротком знакомстве с закрытой частной школой у Софи волосы чуть не встали дыбом.

— Да нет же, мне там нравилось. Я был единственным учеником, который боялся каникул. В первый вечер дома Ральф приглашал меня в гостиную и просматривал отчет об учебе, цепляясь ко всему — средней оценке или поражению в составе школьной команды. Его замечания заставляли меня стараться еще больше и учиться еще лучше, но тогда он начинал называть меня ботаником.

Сердце Софи билось в быстром, рваном ритме. Уголок книги, между страниц которой был спрятан ответ на вопрос о причинах нелюбви Ральфа к старшему сыну, торчал из диванных подушек в нескольких сантиметрах от ее правого бедра.

— Почему он так поступал с тобой?

— Не имею ни малейшего представления. Было бы легче думать, что он просто равнодушен к детям, но его радость, когда родился Джаспер, опровергла эту гипотезу. В любом случае его отношение не нанесло мне глубоких душевных ран, так что со временем я перестал забивать этим голову.

— Но не перестал возвращаться сюда, — промурлыкала Софи, глядя на полумесяц лимонной дольки, застрявший в кубиках льда на дне стакана. — Не уверена, что я бы смогла.

— Я возвращался из-за Элнбурга, — ответил Кит. — Это прозвучит странно, но замок — такая же часть моей семьи, как живущие в нем люди. А Ральф всегда подходил к его содержанию так же, как воспитывал своих сыновей.

— Как это?

— Все или ничего. Пять тысяч фунтов за занавески в гостиную и никакого внимания дырявой крыше.

Их глаза встретились. Кит коротко, сухо улыбнулся, но взгляд остался хмурым. «Я знаю причину, — отчаянно хотела сказать ему Софи, охваченная состраданием. — Я могу объяснить, почему Ральф вел себя так гнусно. В этом нет твоей вины».

Пауза затягивалась, никто не отводил взгляда. Софи чувствовала себя беспомощной, не в силах остановить волну нараставшего вожделения, ей казалось, что жар огня в камине впитывается в ее щеки и губы…