Джемма Дамиани: Изгнание из рая

Каждой женщине бывает обидно, когда она узнает об измене своего мужа. Еще более обидно узнать о ней чуть ли не в медовый месяц. Такое хоть и не часто, но случается.

Наша история началась именно с такого прискорбного события. Дядюшка де Сонкур выдал свою племянницу — молодую, хорошенькую и неглупую девицу — за довольно богатого тридцатилетнего субъекта, сына старого друга. Собственно, старая дружба двух родов и сыграла главную роль в этом браке. Обе стороны имели равное положение и состояние, тонкий расчет имелся лишь в закреплении родства двух почтенных и дружественных семейств.

Жених, Арман де Сен-Клер, был довольно красив собой и находился в самом расцвете сил: уже не мальчик, но зрелый мужчина, способный вкусить от жизни с полным знанием дела. Он был известен среди друзей и разного рода приятельниц как отменный жуир и бездельник, который и не думал угомониться после свадьбы.

Невеста его, Жюльетта де Сонкур, была обыкновенной молодой девицей восемнадцати лет и питала иллюзии, свойственные этому прекрасному возрасту, а также претензии на счастье с будущим супругом.

Церемония бракосочетания состоялась в Париже. Небольшой прием в доме невесты, а точнее, ее дядюшки закончился довольно быстро. Затем молодожены сели в поезд и отправились в загородное поместье Сен-Клера.

Собственно, во время всей поездки супруги не вели никакого разговора, разве что Сен-Клер спросил у жены, не устала ли она, и предложил ей прилечь и отдохнуть. Жюльетта, впрочем, чувствовала себя несколько стесненно, и ее можно было понять. Они не были близко знакомы с Арманом. Конечно, он ей нравился, — девушка иной раз даже говорила себе, что влюблена в него, но тем не менее Жюльетта, в сущности, совсем не знала своего мужа и даже не знала, что сейчас сказать для поддержания разговора. Впрочем, Сен-Клер решил не утруждать себя беседой с женой и, испросив ее разрешения, устроился для отдыха со всеми возможными удобствами и вскоре задремал. Жюльетта, напротив, глаз не могла сомкнуть, размышляя о своем новом положении и связанных с ним обязанностях жены и хозяйки дома. Она представляла себе поместье, в которое они ехали, тамошних слуг и обычаи гнезда, в котором прожило не одно поколение Сен-Клеров. За этими мыслями она не заметила дороги и очнулась только тогда, когда муж стал поторапливать ее к выходу.

Супруги сели в модный экипаж, их вещи разместил грум, и уже через два часа они были дома.

— Ну, дорогая, теперь вы — хозяйка этого дома, — галантно обратился Сен-Клер к супруге. — Думаю, что теперь и я в вашем полном подчинении, как и все здесь.

Жюльетта смущенно улыбнулась, но такое дружественное приветствие ее порадовало и ободрило. Теперь она была, пожалуй, счастлива.

Супруги рука об руку поднялись на второй этаж, и Сен-Клер показал жене свою комнату, потом проводил ее в спальню, приготовленную специально для нее, и оставил, сказав, что им обоим необходимо переодеться и умыться с дороги.

Когда Сен-Клер вышел, в комнате появились экономка мадам Леблан и горничная Люси. Мадам Леблан была чрезвычайно почтительна. Она поприветствовала Жюльетту в ее новом доме, поздравила с бракосочетанием и сказала, что ее служанкой будет Люси.

— Надеюсь, мадам де Сен-Клер, вам здесь понравится, — сказала экономка. — Здесь, конечно, нет тех развлечений и удовольствий, что были у вас в Париже, но по мне жизнь в провинции не сравнится ни с чем другим.

Здесь не в пример спокойнее и добропорядочнее, — согласилась Жюльетта.

Услышав это, Люси громко хмыкнула.

— Попридержи язык, милочка, — шепотом сказала ей мадам Леблан. — Воздух здесь замечательный, чистый мед. Прогулки — одно удовольствие, — продолжила она громко для Жюльетты. Какие тут окрестности, какие виды. Железная дорога далеко и ее совсем не слышно. Но, простите меня, я так много говорю, а вам надо отдохнуть.

— Спасибо, мадам Леблан, — ответила Жюльетта. — Я весьма признательна вам за заботу.

Экономка поклонилась и вышла. Люси осталась в комнате и помогла Жюльетте умыться, а затем переодеться. Около получаса они потратили на то, чтобы разобрать вещи Жюльетты и выбрать подходящее платье, потом еще около получаса она переодевалась, пока, наконец, муж не прислал за ней, приглашая к ужину.