Элизабет Торнтон - Роковой мужчина

Сейчас Харпер оглянулся и, убедившись, что в коридоре никого нет, вошел в камеру.

— Давай-ка я открою замок на кандалах, — сказал он, — только, гляди, не снимай их, покуда не доберешься до уборной.

Теперь, когда настал желанный миг побега, Ричард ощутил небывалый прилив сил. Ноющая боль в груди исчезла, дыхание участилось, голова работала ясно и четко.

Покуда Харпер возился с кандалами, Ричард перебирал в уме каждый шаг составленного ими плана. Харпер, этот угрюмый громила, и в самом деле был тюремным надзирателем. Эту должность он получил с помощью каких-то своих подозрительных дружков, причем еще до того, как состоялся суд и приговорили к виселице. Харпер всегда был заядлым пессимистом, и порой, как сейчас, например, это шло на пользу делу. Первый шаг плана состоял в том, чтобы переодеть надзирателем и Ричарда. Харпер сопроводит его в уборную, что в конце коридора, а там уже ждет его тюремный мундир и в кобуре — заряженный пистолет. Когда Ричард переоденется, они с Харпером спустятся на три этажа вниз, в тюремный двор, и сделают вид, что наблюдают за заключенными и их посетителями. Скоро должна появиться смена, и тогда они отправятся в казарму для надзирателей, которая расположена возле апартаментов начальника тюрьмы. Там их ждала последняя запертая дверь.

Тут-то и начиналась самая шаткая часть плана. Ричард и Харпер надеялись, что в общей сумятице, когда одни надзиратели сменяют других, никто не заметит, как они войдут в апартаменты начальника тюрьмы. Войдя, они возьмут этого почтенного господина в заложники и, угрожая убить его, вынудят надзирателей отпереть эту последнюю дверь.

А там — свобода!..

Харпер, само собой, продумал все до мелочей. План их был основан на том, что никто не должен узнать Ричарда. По совету Харпера он сегодня утром отказался от услуг цирюльника, и теперь на его щеках и подбородке темнела двухдневная щетина. На руку им было и то, что в Ньюгейте всегда темно и мрачно, как… словом, как в Ньюгейте. Эту тюрьму, как нарочно, возводили так, чтобы в нее не проникал ни единый лучик света. Скоро, очень скоро Ричард будет свободен.

— Готов? — осведомился Харпер.

Ричард усмехнулся:

— Веди, Макдуф!

Когда Розамунда получасом позже вошла в столовую и обнаружила, что Кэлли и тетя Фрэн ведут жаркий спор с Чарльзом Трэси, она сразу поняла: что-то неладно. Чарльз, по уговору, должен был ждать их у ворот Ньюгейта.

Чарльзу было около тридцати — высокий, худой, со светлыми, редеющими на висках волосами. Розамунда не питала к нему особенно теплых чувств — Чарльз вечно ходил надутый и кислый, словно все вокруг безмерно его раздражало. Единственным человеком, которого он пылко и безоговорочно обожал, была его сестра Кэлли. Розамунда частенько испытывала к Чарльзу неподдельную жалость, и все же факт оставался фактом: одного часа в обществе этого человека ей хватало, чтобы впасть в полное уныние.

В ту минуту, когда Розамунда вошла в столовую, Чарльз горячо излагал свои опасения насчет поездки в Ньюгейт.

— Это слишком опасно! — вновь и вновь повторял он.

— Чепуха! — отрезала Кэлли. — Все уже устроено, и я не стану менять свои планы из-за такой ерунды!

— Какой ерунды? — спросила Розамунда, на ходу поправляя шаль.

Все трое спорщиков разом смолкли и растерянно уставились на нее. Судя по их лицам, они совершенно не ждали ее появления.

Первым оправился от неожиданности Чарльз.

— Леди Розамунда! — чопорно проговорил он. — Стало быть, это вашу карету и кучера я видел на площади.

— А я думала, что ты решила не ехать, — почти одновременно с братом сказала Кэлли.

— Как поживаете, Чарльз? Рада вас видеть. — Розамунда ответила на его сухой поклон едва заметным кивком и добавила, обращаясь к Кэлли: — Не припомню, чтобы я говорила, что не хочу ехать с тобой, но если поездка отменяется, я не буду слишком разочарована.

— Поездка вовсе не отменяется! — горячо возразила Кэлли. — Я не желаю идти на поводу у разбушевавшейся толпы!

— Толпы? — Розамунда вопросительно поглядела на Чарльза.

Брат Кэлли мрачно кивнул.

— Властям пришлось отправить полицейские отряды на разгон этой братии. Это бунт, леди Розамунда, самый настоящий бунт. Сейчас улицы Лондона буквально запружены распоясавшейся чернью. Вначале эти люди собрались у дома принца-регента, но когда узнали, что он отсутствует, а потому не может принять их петицию, — в них точно бес вселился. Они бросали в окна камни, потом принялись швырять горшки с горящими углями, чтобы поджечь дом.