Гэлен Фоули - Мой пылкий лорд

— Тетя! — Ребенок вцепился ей в волосы и не отпускал, но Уэймот оторвал его.

— Верните его мне! — закричала Элис.

— Я забираю его, Элис! Так сказано в завещании Кейро — я его законный опекун.

Она в ужасе уставилась на него. Она еще не успела заглянуть так далеко, но понимала, что виконт прав.

На мгновение это так ошеломило ее, что она просто растерялась. Уэймот не хотел ее слушать, и у нее не было никаких законных оснований противоречить ему.

— Но вы не можете! Вы не можете забрать его, Уэймот! Он вас почти не знает, он перепуган, и вы понятия не имеете о том, как обращаться с ребенком!

— Да, не имею, так что вы скажите, пожалуйста, этой няньке, чтобы она перестала попусту терять время и отправлялась с нами. Она будет ходить за ним.

— Уэймот, вы не заберете этого ребенка! Вы куритель опиума и пьяница! Отдайте его мне, иначе я позову констебля!

— Он состоит под моей опекой. Это я позову констебля и пожалуюсь на вас, — пробормотал Уэймот и повернулся, чтобы усадить Гарри в карету.

— Не-е-ет! — захныкал тот, протягивая руки к Элис. У него началось что-то вроде истерики, он громко кричал и бился всем телом.

Со всей силы Элис снова потянула его к себе, но Уэймот, охваченный внезапной яростью, повернулся и сильно толкнул ее. Она попятилась, наступила на подол своей юбки и упала на спину, на гравий подъездной дорожки.

— Вы что, совсем бесчувственная? — крикнул Уэймот, сердито глядя на нее. — Сегодня я потерял сестру! Гарри — это единственная частица ее, которая у меня осталась! А теперь прошу прощения, я отправляюсь домой и увожу с собой Гарри.

Элис поднималась с земли, осыпая его проклятиями, как вдруг краешком глаза заметила какое-то движение. Она обернулась, посмотрела в сторону Грин-парка — и кровь застыла у нее в жилах.

Фон Даннекер — или, точнее, Барду — стоял по другую сторону чугунной решетки, глядя сквозь прутья на нее и повернувшись спиной к парку. Элис замерла, взгляды их скрестились. Она уже не слышала праздничного шума, время остановилось. Барду поднял ружье и прицелился в нее.

Но тут из парка вылетел всадник на белом коне. Глаза Элис изумленно расширились. Казалось, он выскочил прямо из ревущего праздничного костра.

Люсьен!

Он галопом наскочил на Барду, опрокинув этого дюжего бандита на землю. Ружье выстрелило, пуля прожужжала, улетев высоко в деревья, где всполошила стайку птиц. С возмущенными криками они взвились с ветвей.

Все еще крепко держа Гарри в своих руках, Уэймот потрясенно выругался и пошел глянуть, что там случилось, но Элис стояла, точно приросла к месту, и смотрела на сражение, сосредоточив все свое внимание на Люсьене. Он говорил ей, что это будет сражение не на жизнь, а на смерть, и теперь она поняла, что это значит.

Они боролись, как два бешеных хищных зверя, катаясь по мостовой. Люсьен ударил Барду о землю. Праздничная иллюминация давала возможность видеть их лица только мельком, время от времени озаряя их обоих — рычащих, ожесточенных — резкими вспышками салюта. Казалось, ни один из них не чувствует ударов, которыми осыпает его противник; казалось, ни один из них не сознает ничего вокруг себя. Люсьен прижал Барду к земле, снова и снова ударяя его по лицу, потом Барду, высвободив руку, схватил Люсьена за горло и начал душить. Враг душил его, а Люсьен тянулся к открытому ружейному чехлу и шарил в нем.

Когда Люсьен внезапно поднял руку от ружейного чехла, оказалось, что он схватил десятидюймовый штык. Элис ахнула — рука Люсьена опустилась. Он воткнул штык, точно пику, прямо в сердце Барду.

Элис все стояла, не дыша, когда рука рослого француза соскользнула с шей Люсьена и вяло ударилась о мостовую.

Он был мертв.

Люсьен вытер лоб и встал, оставив штык торчать в груди врага. Он постоял над телом, глядя на него сверху, грудь его тяжело вздымалась, потом поднял сверкающий взгляд на Элис.

Она с рыданиями побежала к воротам, неумело пытаясь открыть их, чтобы впустить Люсьена. Она почти ничего не видела сквозь слезы.

Едва войдя в ворота, Люсьен обнял ее и крепко прижал к себе.

Она бессвязно всхлипывала и обнимала его что есть силы.

— Ш-ш, — шепнул он. — Теперь все в порядке.

Она слышала, что сердце у него все еще гулко бьется от напряжения.

— Вы живы, — сказала она, задыхаясь, — вы совсем мокрый.

Он поцеловал ее в лоб, потом обхватил ее лицо обеими руками и посмотрел на нее, и в глазах его полыхал неистовый древний огонь победы.

Элис притянула его к себе, чтобы он поцеловал ее, ей было все равно, кто на них смотрит. Он жив, и он спас ее. Руки у нее все еще дрожали от пережитого потрясения.