Гэлен Фоули - Дочь пирата

Май 1805 года

Ее прерывистое частое дыхание, казалось, заполняло узкий промежуток между кустами букса, образующими стенки садового лабиринта. Заросли словно смыкались вокруг нее и над ней. Кровь стучала в висках с такой силой, что она не сомневалась: преследователи не могут этого не слышать. Непрестанно оглядываясь, она чуть продвинулась вперед по узкому проходу, неслышно ступая босыми ногами по сочной прохладной траве. Она дрожала. Грудь бурно вздымалась, пальцы кровоточили. Возможно, она сломала их, когда ударила кулаком Филиппа в его издевательски ухмыляющуюся физиономию и рассекла ему кожу острыми гранями огромного бриллианта своего кольца. По крайней мере ей удалось высвободиться из его железной хватки и кинуться в лабиринт, где она надеялась скрыться от Филиппа и его слуг. Она не смела звать на помощь, поэтому услышать ее могли только эти трое.

Заметив движение слева за густыми ветвями живой изгороди, она быстро повернула голову. Он был там, совсем рядом. К горлу подступила едкая кислота выпитого ранее розового вина.

Она видела его силуэт, просвечивающий сквозь листву. Высокий, щегольски одетый мужчина. Различив пистолет в вытянутой руке, она тотчас поняла, что он наверняка разглядел за ветками светлый шелк ее платья. Пригнувшись ниже, она бесшумно скользнула прочь.

— Не бойтесь, ваше высочество, — донесся до нее через несколько рядов букса медоточивый голос Анри. — Мы не причиним вам вреда. Выходите, не прячьтесь. Вы все равно ничего не сможете сделать.

Они разделились, пытаясь окружить ее. Она подавила рыдание, размышляя, в какую сторону податься. Слыша плеск воды в фонтане, что находился в крохотном дворике — центре лабиринта, она устремилась к нему. Добравшись до поворота, она вжалась спиной в колючие ветки, дрожа от страха и не решаясь заглянуть за угол. Застыв на месте, она молила Бога послать ей мужество. Она не понимала, чего они хотят…

Много раз к ней обращались с завуалированными, фривольными предложениями разодетые придворные повесы, хищники дворца, но никогда никто не пытался похитить ее. Никто никогда не наставлял на нее пистолета!

«Они все ближе!»

— Ваше высочество, вам нечего бояться! Мы ваши друзья.

Она рванулась вперед, длинные черные волосы, как знамя, струились по ветру у нее за спиной. Прогремели раскаты грома, в воздухе запахло летней грозой. В конце дорожки она снова замерла, не решаясь повернуть за угол. Она боялась, что там Филипп или этот белокурый Анри поджидает ее. Невольно ей вспомнились слова бывшей гувернантки, которая вечно твердила, что если она не избавится от сумасбродства и бесстрашия, с ней обязательно случится что-нибудь ужасное.

«Я в ловушке. Отсюда нет выхода». И вдруг до нее донесся еще один звук, еле слышный шепот, призрачный голос:

— Принцесса!

Она чуть не заплакала навзрыд, всем сердцем желая поверить, что это явь, а не игра затуманенного ужасом мозга. Только один человек звал ее так, произнеся на испанский манер итальянский титул «принчипесса».

Никогда не нуждалась она в нем столь отчаянно, как в эту минуту.

Жестокосердный красавец Сантьяго.

Только он мог спасти ее от кошмара этой смертельной игры, но Сантьяго был далеко, исполнял очередное поручение короля, собирая сведения и охраняя их посла в Москве, где именно теперь создавался новый альянс против Наполеона.

Конечно, Дариус Сантьяго — надменный и наглый безбожник, но он не ведал страха, и она знала: для него нет невозможного. Она не видела Сантьяго почти год, но образ этого красавца, его горящие черные глаза, надменная ухмылка преследовали ее, затаившись в отдаленных уголках души. Казалось, Дариус каким-то непостижимым образом следил за ней сквозь бесконечные мили разделявшего их пространства.