Маргерит Кэй - Распутница и принц

Пока он говорил, у Стефани возникло явственное ощущение, что она уменьшается в размере. Сейчас она чувствовала себя действительно размером с мышь.

– Теперь я это вижу, – пискнула она.

– Для этого, – продолжал Рафик, словно не расслышав ее слов, – я объяснил людям причину вашего назначения и подчеркнул, что желаю, чтобы к вам относились с уважением.

Что объясняло опущенные глаза и взгляды в сторону, которые она видела.

– Благодарю вас, – сказала Стефани голосом, который странным образом отказывался звучать благодарно.

– Если бы час назад вы видели их возмущенные лица, вы бы сказали это с другим выражением. – Рафик резко засмеялся.

– Рафик, одно я знаю точно. Ваше доверие значит для меня очень много. Спасибо.

– Извинение, но не капитуляция. Вы очень упрямая женщина, Стефани Дэрвилл.

– Я предпочитаю называть это целеустремленностью.

Его лицо было из тех, которые совершенно преображаются, когда на них появляется искренняя улыбка. Она смягчала его суровое совершенство и парадоксальным образом добавляла ему обаяния. Тело Стефани отреагировало на это всплеском самой непристойной похоти, от чего она глупо улыбнулась и замерла, как завороженная, забыв, где они и кто на них смотрит. Наконец Рафик разорвал эти чары, резко отвернувшись от нее.

– Идемте, – бросил он. – Продолжим вашу экскурсию. Конюшни прямо перед нами. Стойла расположены вдоль стен по обеим сторонам. Амуничники и кормовые комнаты находятся в задней части здания, а середину занимает манеж.

Следом за ним Стефани вошла внутрь и мгновенно протрезвела, как только сухой, пыльный воздух пустыни уступил место более знакомому запаху соломы, кожи и не похожему ни на какой другой запаху лошади. Однако вместо того, чтобы успокоить, он лишь сильнее натянул ее нервы. Здесь царила приятная прохлада. Дощатые ставни на высоких окнах отсекали самые жаркие солнечные лучи, а терракотовые плитки пола и белый мрамор стен смягчали жару. Помещение было огромным. Арочный потолок поддерживали простые дорические колонны. С каждой стороны располагалось по меньшей мере тридцать больших стойл.

– И вы говорите, что в другом крыле расположены такие же хоромы?

– Сейчас наше поголовье превышает сто лошадей. Понятно, что большая часть из них кобылы, поскольку арабские кобылы – самый востребованный товар, благодаря их кроткому нраву, выносливости и любви к людям. Но у нас есть и жеребцы, нужные нам в основном для разведения. Они содержатся в пустыне в отдельном загоне. В этом крыле есть еще одна отгороженная часть для жеребых кобыл. Кроме того, у нас есть загоны для верблюдов, мулов и лошадей, которых выгоняют на пастбище. – Должно быть, выражение лица отражало ее испуг, потому что Рафик улыбнулся. – Ваши обязанности будут ограничиваться лечением заболевших животных. Все остальное – забота Ясима.

– Признаюсь, я понятия не имела о том, насколько огромна ваша лошадиная империя. – Стефани откашлялась, стараясь придать голосу твердость. – Многие участвовали в скачках?

– На данный момент ни одной. Мы держим свой порох сухим, пока не почувствуем, что у нас достаточно сил, чтобы выиграть Сабр. – Рафик нахмурился и помрачнел. – Если мы не победим эту болезнь, то, даже если она не затронет лошадей, которых мы специально натренировали для скачек, я не смогу с чистой совестью участвовать в Сабре. Я не стану подвергать опасности чужих животных.

Следуя по центральному проходу, Стефани заметила, что в королевских конюшнях повсюду царит безупречная чистота. Это же касалось и снаряжения. Очевидно, что за лошадьми ухаживали очень тщательно, о чем она и сказала Рафику.

– Естественно, – ответил он, остановившись перед стойлом с великолепной кобылой. – Это Шерифа. – Он открыл Стефани калитку. – Она подарила нам трех первоклассных жеребят. Так ведь, моя красавица?

Серая кобыла отличалась точеной грацией, красивым изгибом шеи и высоко посаженным хвостом, характерным для этой породы. Она игриво наклонила голову, и принц потрепал ее по шее.

– Очевидно, что ваша любовь взаимна, – сказала Стефани. – Великолепное создание.

– Вы правы, – ответил Рафик, погладив нос лошади. – Она с нами уже пять лет. Шерифа – лошадь моей покойной жены. Моя жена умерла два года назад. Это был договорной брак.

Стефани не знала, как понимать его нейтральный тон. Договорной брак… но это вовсе не означало, что он не любил ее. Может, он подразумевал, что два года – достаточный срок, чтобы ее оплакать? Или нет?