Наталья Новгородская - ПОД МУЗЫКУ ШОПЕНА

Теперь уже ей думалось, что её наряд слишком прост и немоден, а причёска слишком объёмная, а сама она выглядит глупо со стороны, обмахиваясь веером и пытаясь согнать краску с лица. Мишель был занят своими друзьями и ни слова ей так и не сказал! Ей нужна была поддержка, она не знала, что нужно говорить и позволительно ли ей так долго молчать, но её немного утешало то, что к ней почти не обращались, и она сидела, задумавшись, почти не слыша разговоров вокруг.

– Что с вами? Улыбнитесь, вы же в обществе! – громко зашептал ей Мишель, и она вышла из оцепенения и натянуто улыбнулась.

Тут начался концерт, и она переключила всё внимание на сцену, забыв о неприятном начале вечера. Она внимательно слушала и впитывала каждый звук; оркестр играл так слаженно, что она диву давалась, как так ловко всё у них получается. Её посетило внезапное вдохновение, в ней с новой силой возродилось желание играть, и не просто мазурки и вальсы, а серьёзные, трудные вещи. Она вспомнила о Шопене, ноты лежали в её комнате, она так и не открывала их, и, почувствовав укол совести, она решила завтра же начать упражняться.

Время пролетело незаметно, и вот уже всё закончилось, публика потянулась к выходу, они тоже встали со своих мест, и только вышли в передний зал, как к ним подлетели снова Пьер и Джордж. Они восхищены, потрясены красотой Элизабет, позволит ли Мишель проводить его даму в чайную залу? Или к карточному столу? У Лизет сердце снова ушло в пятки, и всё, чего она желала сейчас – это поехать домой, подальше от всех этих странных, докучливых людей. Мишель с надеждой обратился к ней, что, может, она действительно желает чаю? Но девушка отрицательно закачала головой и с мольбой посмотрела на своего кавалера.

– Неприлично так рано уезжать, Элизабет, – тихо шепнул он ей, – вы можете показаться высокомерной и презирающей свет.

Ей было всё равно, что о ней думает свет, лишь бы избавиться от этих Пьера и Джорджа!

– Пожалуйста, едемте домой! Я очень устала, – также тихо она ответила ему.

Она поняла, что ему не хочется уезжать, он не привык отказывать друзьям и рано возвращаться домой, но и настаивать ему показалось грубым, поэтому, извинившись и объяснив скорый отъезд тем, что их ждут в другом месте, он, сказав друзьям au revoir 4 4 С фр. До свидания , и предложив своей спутнице руку, которую она скорей взяла, он стал продвигаться к выходу. Уже в карете, Лизет явственно осознала, что всё кончено, и через несколько минут она будет в своей комнате, в тишине своего одинокого приюта, и что завтра всё снова станет по-прежнему, без особых переживаний и разочарований. Мишель вяло ей улыбнулся, немного разочарованный этим вечером.

Через несколько дней после концерта, Василиса Ивановна, кончив пить чай в своей изысканно обставленной зелёной гостиной, попросила Лизет остаться и попросила её сесть. Она, конечно, знала, что произошло недавно, но не это её волновало, а слухи, которые донесли её знакомые: дескать, её сын появился в обществе с неизвестной юной девицей, и так много уделял ей внимания, что многие уже поговаривают об их скором союзе. Глазуновой с улыбкой всем приходилось объяснять, что это её племянница, несчастная и одинокая, которую по её просьбе сын приобщал к искусству, сама-то она тёмная и необразованная, не обладающая должными манерами и светским воспитанием, но, благо, она, Василиса Ивановна, почитает своим долгом просвещать и заботиться о бедной сироте. “Это мой крест, который я на себя взяла ради её бедной матушки. Если бы кто-нибудь знал, сколько я времени трачу на совершенство её манер!“, – говорила она своим подругам, и они сочувствовали ей, называли её благодетельницей для сирот и хвалили её чуткое сердце.

На самом деле её заботило лишь одно – пресечь любые, даже неосознанные попытки Лизет привести её сына к алтарю, поэтому она и усадила девушку рядом с собой и ласково взяла её за руки. Девушка чувствовала холод золотых колец на её пальцах и невольно внутренне сжалась, а взгляд серых глаз заставил её потупить свои очи в пол. Хоть и говорила Глазунова ласково с нею, но сердце Лизет дрожало при каждом слове.

– Я возложила на себя обязанности по опеке над тобою, поэтому, чувствуя себя должной заботиться о тебе и твоём моральном облике, хочу предостеречь тебя от ошибок, которые ты можешь совершить в силу своей неопытности и незнания света. Девушка в твоём положении, без средств, никому неизвестная в Петербурге, может вызвать нездоровое любопытство в обществе, которое любит всё новое и неизвестное. Новых людей начинают рассматривать, как диковинных животных в зверинце, то дразня, то смеясь над ними. Надобно иметь твёрдый характер, чтобы хорошо зарекомендовать себя в свете, справляться со злыми языками и завоевывать доброе расположение. У тебя же характер мягкий, покладистый, я и сейчас вижу, что ты стыдишься и жалеешь, что поехала на этот концерт. Тебе ведь было неуютно?