Ольга Смирнова - Самолёт Москва – Белград

Полина мысленно усмехнулась, вспомнив изумительный спальный гарнитур из карельской березы, который видела в квартире известного писателя, автора книг о комсомольцах 20-х годов. Кире этого, она, конечно, не рассказала. Слишком рано говорить с ней о таких вещах. Чтобы сгладить свою резкость, Полина приобняла девочку за плечи и мягко спросила:

– Прости, Кирочка, я тебя совсем заболтала, может ещё чаю?

Кира вежливо отказалась. Прощаясь, она с тоской посмотрела на Полину, такую добрую и красивую, всё-таки напрасно Алёнка называла соседку старой ведьмой. Домой идти не хотелось…

Отец Полины Аркадьевны работал в наркомате иностранных дел под началом Чичерина. Она родилась в 1927 году, через год родители уехали в Женеву, оставив Полину с бабушкой: после убийства красного дипкурьера Нетте отец не стал рисковать маленьким ребенком. Через два года родители решили не возвращаться в СССР и сбежали в Латинскую Америку. Лет десять назад Полина Аркадьевна узнала, что мать вскорости умерла, а отец завёл новую семью, начав жизнь с чистого листа. Бабушку чудом не посадили, но она долгие годы спала вполглаза, ожидая ареста. В 14 лет Полина сожгла все фотографии отца и матери, её ненависть к ним не знала пределов. Тогда в первый и последний раз бабушка её ударила, наотмашь, по лицу. В 70-е на блошином рынке Полина Аркадьевна купила чужие старые фото и, вставив их в альбом, говорила всем, что это её родители. На полке стоял ещё один альбом, в котором были фотографии сына, но Полина не стала показывать их Кире. Тогда бы пришлось объяснять то, чем она ни с кем не хотела делиться…

– Ты удивительная девочка, Кира! С днем рождения! – сказала Полина, вручая шикарный альбом по искусству 18 века. Кира никогда не держала в руках такую книгу. Нет, не так! Она никогда не держала в руках такую роскошную вещь, как эта книга. Целый вечер Кира жмурилась от счастья, вдыхая запах свежей типографской краски и трогая самыми кончиками пальцев плотную, шелковистую бумагу. Ах, какие иллюстрации были в этом альбоме! Каждый мазочек видно! Она будет растягивать удовольствие, читая по одной странице в день, не больше.

Через неделю, захлёбываясь слезами, призналась Полине, что брат изрисовал альбом химическим карандашом, а некоторые листы выдрал с корнем. Полина Аркадьевна взяла её за подбородок, и, вместо ожидаемого Кирой утешения, жестко сказала:

– Запомни слово «моё». Не запомнишь – ничего не добьешься. Как ты выберешься из этой клоаки, если у тебя изо рта тащат? Прячь, чтобы не нашли, найдут, отберут – царапайся, кусайся, кричи, но своё верни. Тогда, может быть, кое-что и получишь от жизни. Кира, ты, как дом без окон и дверей, заходи и бери, что душа пожелает!

После этого разговора Полина Аркадьевна дала ей книгу «Унесенные ветром». Киру неприятно поразили слова Скарлетт:

«Я пройду через всё, а когда это кончится, я никогда, никогда больше не буду голодать. Ни я, ни мои близкие Бог мне свидетель, я скорее украду или убью, но не буду голодать». 1 1 Маргарет Митчелл, «Унесённые ветром», перевод Озёрская Т.А.

Но её-то учили совсем другому! Учили тому, что чистая совесть важнее сытого желудка, что бедность не порок.

–Порок, – безапелляционно отрезала Полина Аркадьевна. – Ещё какой порок! Но только не для гениев, чей свет искупляет все пороки и все грехи. Нам, простым смертным, должно думать о хлебе насущном. Бедненько, но чистенько? Ерунда. Бедность не бывает чистой.

Кира задумалась. В чём-то Полина была права, к примеру, ей почти никогда не покупали новой одежды, она донашивала за Аленой даже колготки. И что? Как ни стирай, как ни штопай, все равно выглядишь оборванкой! С другой стороны, её бабушка жила совсем небогато, но в избе всегда было прибрано, пахло молоком и сеном. В общем, Кира и не поняла, понравилась ей эта Скарлетт или нет…

Отчим дремал у телевизора, мать возилась на кухне, Кира заканчивала стирку, а вот брат вёл себя подозрительно тихо: уже битый час его было ни видно, ни слышно. Внезапная догадка заставила Киру охнуть: на её письменном столе лежала школьная стенгазета… Что если Сережка добрался до неё? Моментально забыв о стирке, Кира побежала в свою комнату.

Так и есть! Братец пыхтел от удовольствия, расстригая стенгазету на тонкую лапшу. Кира подскочила к нему и вырвала из рук ножницы, Серёжка от неожиданности втянул голову в плечи, вытаращив круглые, совиные глаза. Вспомнив назидание Полины, она схватила его за ухо и прошипела: