Жюльетта Бенцони - Любовь, только любовь

Французское королевство действительно находилось в плачевном состоянии. Король был безумен, королева безрассудна и порочна, страна со времени убийства герцога Орлеанского герцогом Бургундским находилась в плену дикой анархии. Пренебрегая все еще существующей угрозой со стороны Англии, сторонники этих двух принцев, «арманьяки»с одной стороны и «бургундцы»с другой, безжалостно убивали друг друга по всей Франции, беспрепятственно грабя и опустошая страну.

Сейчас арманьяки окружили Париж. В осажденном городе жители горланили о своей вечной верности опасному демагогу Жану, герцогу Бургундскому. Именно он, поддерживаемый гильдией мясников, теперь раздувал мятеж и сеял беспорядки. Формально власть была в руках семнадцатилетнего дофина Людовика, герцога Гиэньского, но события явно вышли из-под его контроля. На самом деле королем Парижа был Кабош-Мясник, поддерживаемый ректором мятежного университета Пьером Кошоном.

Оба, Кабош и Кошон, были в первых рядах атакующих дворец. Кабош находился там, где несколько здоровенных подмастерьев мясника, еще не снявших своих окровавленных передников, охраняли дворцовых гвардейцев, которых они схватили и связали, как подготовленных к насадке на вертел птиц. Отсюда он отдавал команды, направляя неистовые удары тарана.

Когда Ландри тащил Катрин в поисках места, откуда они могли бы видеть все происходящее вне досягаемости стрел, девочка видела впечатляющую фигуру Кабоша, маячившую над массой раскачивающихся голов. Зеленый плащ с нашитой эмблемой Бургундии — белым андреевским крестом — обтягивал его могучие плечи. Потное, искаженное яростью лицо Мясника, было багровым от напряжения. Он грозно размахивал белым знаменем — символом Парижа.

— Сильней! — ревел он. — Раскачивайте таран сильнее! Разбейте это поганое гнездо, смерть им!.. Еще сильнее! Они уже трещат!

Пока он выкрикивал это, страшный треск, идущий от ворот, возвестил, что они готовы поддаться. Осаждавшие собрались с силами и отступили назад в толпу, чтобы увеличить разбег. Едва Ландри успел оттолкнуть Катрин за колонну часовни, чтобы ее не смяла толпа, как люди снова навалились на ворота. Катрин послушно спряталась, не теряя из виду Кабоша, чьи команды из-за все возраставшей ярости стали неразборчивыми. Она увидела, как он рывком расстегнул куртку, обнажив мощные мускулы, покрытые рыжими волосами. Он засучил рукава, воткнул древко знамени в землю и кинулся вперед, схватившись за бок тарана.

— Вперед! — заорал он. — Вперед, и пусть святой Яков благословит нас!

— Ура святому Якову! Ура гильдии мясников! — возбужденно заорал Ландри. Катрин гневно взглянула на него.

— Если ты будешь кричать «ура» Кабошу, я уйду домой и брошу тебя!

— Почему? — спросил пораженный Ландри. — Он великий человек.

— Нет, он грубиян. Мой отец ненавидит его, как и моя сестра Лоиз, на которой он собирается жениться. Он перепугал меня до смерти! Он так безобразен!

— Безобразен? — Ландри вытаращил глаза. — Какое это имеет значение? Чтобы стать великим человеком, не обязательно быть красавцем. Я думаю, что Кабош — герой.

Девочка гневно топнула ногой.

— Хорошо, я не буду! Но если бы ты видел его прошлой ночью в нашем доме, орущего на моего отца и угрожающего ему, ты не поступал бы так.

— Но почему он угрожал мэтру Легуа?

Хотя вокруг них стоял ужасный шум и никто не обращал на них внимания, Ландри инстинктивно понизил голос. Так же поступила и Катрин. Шепотом она рассказала ему, как позавчера Кабош пришел к ним в сопровождении Пьера Кошона и их кузена Гийома Легуа, богатого мясника с улицы Ада.

Три предводителя мятежников переступили порог дома Гоше с одной мыслью: заручиться его поддержкой. Будучи офицером гражданской милиции Парижа с пятьюдесятью людьми под своим началом, Гоше был одним из наиболее уважаемых горожан, и к его мнению всегда прислушивались. Возможно, это было связано с тем, что он был добродушным человеком, не переносившим никакого насилия, и, не будучи трусом, он мог при виде крови потерять сознание.

Этот панический страх перед кровью объяснял, почему сын мясника оставил гильдию и свой фамильный дом, чтобы поступить учеником к мэтру Андре д'Эперону, знаменитому ювелиру. Тем самым он одним ударом разрубил свои связи со всем семейством Легуа, которые не потерпели бы такой чувствительности.

Со временем мастерство Гоше принесло покой и радость в дом на мосту Менял. Мастерски выполненные и гравированные оклады библий, пластины с орнаментами, ножны для мечей и кинжалов, массивные солонки и столовая утварь выходили из его скромной мастерской во все большем количестве и предназначались для все более знатных людей. Слава Гоше Легуа распространилась по всему Парижу, и три визитера рассчитывали на его поддержку.